Книга Охотник за смертью. Война - Саймон Грин

Мы не только получили таким образом доступ к любой деловой информации Человечества, которой мы манипулировали в собственных целях и для собственного развлечения, но мы также разрушали умы людей, когда они входили в Матрицу, занимали их опустевшие тела и посылали их шпионить. Они даже лучше фурий и куда труднее обнаруживаемы. Как оно вам – знать, что мы ходим среди вас, ничего не подозревающих? И даже среди ваших знакомых есть мы. Мы повсюду. Вы не можете верить никому. Но я здесь не для болтовни. Дорогая Лайонстон, у вас бывал вид и получше. Но мы все еще можем спасти вас от ваших врагов. У нас на Шабе вы будете дома, если захотите. Вам придется покинуть свое тело, но ведь это такое ограничивающее приспособление! Откройте нам свой разум через имплантированный коммуникатор, а мы сделаем остальное. Идите на Шаб и живите вечно. Да, вам придется оставить свою человеческую сущность, но вас ждет вечная жизнь.

– Все что угодно – ради мести! – вскрикнула Лайонстон и открыла встроенные коммуникаторы. Сила извне схватила ее разум и вырвала его из тела. Ее сознание рванулось вверх и наружу, покидая Голгофу, избавляясь от человеческих забот и ограничений. На всех экранах лицо Молодого Джека Рэндома сменилось ее победно смеющимся лицом, потом она исчезла, и экраны снова погасли. Очень тихо стало в тронном зале. Повстанцы подошли и посмотрели на изломанное тело Лайонстон, лежащее в крови рядом с Троном. Оно все еще дышало. Они переглянулись, и вдруг вперед вышел Кит Саммерайл, нагнулся и отрезал ей голову.

– За тебя, Дэвид, – тихо сказал он и выпрямился, подняв голову за волосы так, чтобы все видели. – На всякий случай. И нам нужно что-то, чтобы показать народу. Пусть думают, что ее больше нет. Так лучше.

– Э-э, прошу прощения, – появился сзади Тоби Шрек, о котором все забыли. – Но это все снималось на камеру Флинна и шло в прямом эфире. Вся Империя видела, что здесь произошло.

– Верно, – подтвердил Флинн. – И я дал парочку крупных планов.

– Ну ладно, – пожал плечами Рэндом. – Хотя бы будут знать, что за тварь была у них вместо императрицы. Оуэн грустно покачал головой:

– Ничего себе. Сплошные проблемы. Вы понимаете, что нам теперь придется запустить в Матрицу киберкрыс, чтобы они как следует ее почистили, а то ею нельзя будет пользоваться? Это если они настолько хороши, насколько сами говорят.

– А что делать с ИРами в образе людей? – спросила Руби. – Черт побери, какая мерзкая мысль! Она же теперь не отвяжется. Они сказали, что мы коекого из них знаем.

– Они могли это сказать, чтобы нас запутать, – предположила Хэйзел.

– И ты поставила бы свои деньги на такой шанс? – возразила ей Руби.

– Так или этак, – подвел итог Рэндом, – а борьба не кончается только потому, что Лайонстон больше не сидит на Железном Престоле. Верно, Оуэн? Оуэн!

Все посмотрела туда, где у подножия Трона стоял Оуэн. Бриллиантовая корона Лайонстон лежала там, где упала, когда Кит обезглавил тело, и сейчас была прямо у ног Оуэна. И он ничего не видел, кроме нее. Корона, которая правит Империей. Он стоял среди покинутого двора, кровь капала с его меча, пришли к концу его искания, и что теперь? Он может поднять с пола корону, возложить ее на себя и провозгласить себя императором. Может. Он – последний Дезсталкер, почти того же масштаба легенда, что и основатель рода. Герой Восстания, Искупитель потерянных хэйденов, Спаситель Миста. Есть много людей и движений, которые его поддержат – по разным причинам. Он может стать императором. Придется убить или бросить в тюрьму нескольких своих друзей, отбросить кое-какие убеждения, но он может править Империей. И установить должный порядок вещей. Он наклонился и поднял корону.

– Ну? – тихо спросила Хэйзел, подойдя и став рядом. – Ты хочешь ее?

Оуэн взвесил корону на руках и выпустил. Она упала.

– Нет. Слишком для меня тяжелая.

– У тебя легитимные основания, – осторожно заметил Рэндом.

– Нет. Было у меня искушение, но лишь на мгновение. Правителем я всегда хотел быть еще меньше, чем воином. Может быть, теперь, когда все кончилось, мне будет позволено вернуться назад и снова быть кабинетным историком, никому, кроме самого себя, не нужным. Я только этого всегда и хотел понастоящему. – Он обернулся к Железному Престолу. – Ни корон, ни тронов. Они портят людей, пробуждают в них худшее. Даже в хороших людях, таких, как Джиль. – Он сжал кулаки и повернулся к Трону. Трон раскололся сверху донизу и развалился на черные обломки. – Хватит Тронов. Хватит правителей. Пришло время нам править самими собой.

– Отлично сказано, Оуэн! – Джек Рэндом вышел вперед и хлопнул Оуэна по плечу. – Но дело еще не кончено ни для тебя, ни для меня. Пришельцы еще готовят вторжение. И Шаб тоже не будет сидеть сложа руки. Кто-то должен построить Империю заново и снова сделать Человечество сильным. Мы будем нужны еще больше, чем раньше.

– А знаете, мы ведь еще даже не решили, какой системой мы собираемся заменить Империю, – сказала Хэйзел. – В Восстании участвовали люди, у которых не было ничего общего, кроме желания свергнуть Лайонстон. В ближайшем будущем нас ждет дикое количество споров на повышенных тонах.

– И хорошо, – уверенно сказал Рэндом. – Здоровый спор – краеугольный камень демократии.

– А если нам не понравится, что нам говорят, мы всегда можем выставить говорящего пинком под зад, – невинно сказала Руби. Рэндом пристально на нее посмотрел, и она вопросительно приподняла бровь: – А что?

– Ладно, это проблемы завтрашнего дня, – положил конец спорам Дезсталкер. – Сегодня празднуем победу! Мы дорого за нее заплатили собственной кровью, потерей друзей и любимых.

– Некоторые еще не потерялись, – напомнила о себе Хэйзел.

– Вот это правда, – ответил Оуэн. И тут же привлек ее к себе и поцеловал. Хэйзел вырвалась.

– Слишком много себе позволяешь, жеребец! И сама его поцеловала.

– Крупный план! – прошипел Флинну Тоби. – Ты что, хэппи-эндов не любишь?