рядом никого нет, владелец деревушки Крапп обсуждает дела со своими псами.
– Неужели ночью разыгралась буря, да такая, что выкорчевала дерево? – продолжал Гизил. – Я ничего не слышал, хотя Дорабелла…
– Помогите, господин Гизил, помогите! Мы здесь, в этой проклятой дыре! На помощь, погибаем! – так внезапно и пронзительно завопил Биттерлинг, что все трое, следовавшие за ним, вздрогнули. Затаив дыхание, квендели прижались к стене.
Снаружи воцарилась напряженная тишина. Замолчал даже Тоби, кончик его морды пропал из отверстия. Потом послышался шорох, и Звентибольд, стоявший ближе всех, подумал, что это либо отошел пес, либо подкрался его хозяин. «Какая разница», – подумал он и решил не останавливаться.
Осталось совсем немного, еще чуть-чуть – и удастся подтянуться за край проема, если он окажется достаточно прочным.
– Гизил, пожалуйста, послушайте! – раздалось под сводами пещеры. – Это я, Гортензия, и вы не ослышались: мы здесь, у вас под ногами, в темной пещере, куда забирался ваш Тоби, и отчаянно пытаемся выбраться. Если вы как можно скорее нам не поможете, то старый Пфиффер свалится первым, потому что его силы уже на исходе, да и остальные долго не продержатся.
Раздался еще один шорох, и в проеме показалась седая голова квенделя. Тень падала на его лицо, но все услышали, как Гизил Моттифорд громко и отчетливо задышал. Затем он с шипением выдохнул сквозь стиснутые зубы, будто свистом подзывал собаку. Звентибольд, как истинный ценитель, узнал аромат трубочного табака «Баумельбургская камнеломка».
– Гортензия? – ошеломленно воскликнул Моттифорд. – Во имя всех лесных грибов, это действительно ты? Скажи еще что-нибудь, подтверди, что меня зовут не подземные призраки или кое-что похуже!
– Конечно, это я, – отозвалась Гортензия, – а со мной Одилий Пфиффер, Звентибольд Биттерлинг из Звездчатки и юный Карлман!
Несмотря на затруднительное положение, Карлман отметил, что криками из-под земли можно напугать всякого, кто верит в подземных духов и прочую нечисть, и решил при случае предложить такой розыгрыш приятелям.
– Хотел бы я в это поверить, – проговорил тем временем Гизил Моттифорд, точно разговаривал сам с собой или с Тоби, а не с хорошо знакомыми ему квенделями. Он мог представить их себе где угодно, только не там, где они сейчас находились.
В самом деле, он никак не ожидал этим солнечным утром увидеть соседей в норе под землей. Туда залезали разве что во время охоты на барсуков или кроликов, обычно посылая вперед собак. Ни Звентибольд Биттерлинг, ни Одилий Пфиффер, ни тем более Гортензия, насколько ему было известно, охотой не увлекались. Впрочем, мальчишка Бедды Шаттен-барт вполне мог заблудиться в какой-нибудь пещере, куда забредали только балбесы. Но что там делали остальные – оставалось совершенно непонятным. Несмотря на все загадки, его помощь требовалась немедленно, и вызывать подкрепление из дома было некогда.
– Спокойствие! – крикнул он. – Я вытащу вас одного за другим.
Отодвинувшись в тень, Гизил смог разглядеть лицо Биттерлинга, стоявшего на карнизе первым. Звентибольд, который никогда не появлялся в гостях иначе, как в праздничном наряде, и с неиссякаемым энтузиазмом блистал на маскараде в Баумельбурге, сейчас выглядел жалким подобием себя. Выражение его лица вполне могло соперничать с печальнейшей маской в Холмогорье.
«Клянусь святыми трюфелями, что же с ними произошло?» – задумался Моттифорд и по привычке потянулся за трубкой. Однако закуривать не стал, потому что просовывать руку с трубкой в дыру в земле было бы неудобно. Изумленный Гизил начал размышлять вслух, как обычно делал только в присутствии Тоби.
– Какое сегодня странное утро! И вы здесь, хотя день еще только начался! Наверняка это связано с деревьями и бурей, которой я не видал и не слыхал. Спозаранку пришли странные вести из Зеленого Лога, а теперь еще и наш старый клен, который рос тут целую вечность… Но, конечно, все это бледнеет по сравнению с тем неслыханным фактом, что среди корней появляются четыре квенделя, будто подземные жители, о которых мне сказывала сказки старая няня!.. Поднимайся, Звентибольд Биттерлинг, дай мне одну руку, а другой обопрись о стену, пока я не ухвачу тебя как следует обеими руками. Положись на меня, я тебя вытащу из этого жалкого барсучьего логова! Не беспокойся, я схвачусь за дерево и постараюсь найти ногам твердую опору…
Говоря все это, Гизил вытащил голову из отверстия и потопал вокруг, проверяя, выдержит ли земля, прежде чем снова наклониться к нему.
Едва увидев перед собой сильную руку, Звентибольд тут же за нее схватился и сразу почувствовал, как его тянет вверх. Да, без посторонней помощи выбраться им вряд ли бы удалось…
Узкий карниз вел прямо к выходу, но проходил так близко под потолком пещеры, что только Райцкер и Тоби могли стоять там во весь рост. Квенделям же пришлось бы зависнуть над пропастью, чтобы одной рукой дотянуться до отверстия, а другой оторваться от стены с корнями, надеясь ухватиться за траву и выбраться наружу. Исполнить такой акробатический кульбит было бы трудно даже отдохнувшему и сильному квенделю.
В следующую секунду Биттерлинг почувствовал, как Гизил схватил его за запястье левой руки, которой он судорожно вцепился в корни. Последний, решительный рывок – и Биттерлинга вытащили на зеленую траву, залитую ослепительно ярким утренним светом. Путник растянулся на мягкой душистой траве, как и обещал ему Одилий. Гизил Моттифорд без лишних слов отпустил его и оставил в покое. Звентибольд запрокинул голову и вздохнул, глядя в безупречно-синее небо, обещавшее прекрасный новый день. Он был рад даже тому, что утренняя роса просачивается сквозь многочисленные прорехи его праздничной куртки и впитывается в рубашку.
Гизил Моттифорд помог выбраться из-под земли оставшимся квенделям. Прошло совсем немного времени, и вот уже спутники, прошедшие сквозь ночь и ужас, сидели, лежали и стояли на коленях рядом с Биттерлингом на прибрежном лугу Сверлянки. На первый взгляд, это была привычная мирная картина, но если бы прохожие взяли на себя труд приглядеться, некоторые детали наверняка показались бы им более чем странными.
В траве лежал вырванный с корнем великолепный серебристый клен, совсем недавно росший там, где садовая дорожка вела от усадьбы Моттифорда по небольшому пешеходному мостику на прибрежный луг. Серебристая крона нависала над берегом Сверлянки, речные воды омывали ветви упавшего дерева и уносили начавшие желтеть листья. На другом конце ствола торчали перепачканные землей корни. Возле лежащего клена на земле сгрудились четверо квенделей, настолько изможденных, что их состояние вряд ли можно было объяснить утренней прогулкой.
Лица и руки у странных путников были сильно испачканы, одежда разорвана и тоже перепачкана. Рядом с ними сидел и спокойно курил Гизил Моттифорд, выглядевший гораздо солиднее, чем бродяги рядом
