хотела услышать её голос.
Пока они болтали, я обратил внимание, что Элис, видимо сама того не ведая, продолжала удерживать в руках книгу. Последняя привлекла меня своей необычностью. Во-первых, на ней не было никакого названия. Во-вторых — на обложке находился небольшой элегантный ремешок и замок, который, очевидно, сделан для того, чтобы скрывать содержимое.
Что это за автор такой решил поступить настолько оригинально? — мысленно усмехнулся я. — Написал книгу, а потом захотел, чтобы люди немного помучились перед тем, как приступить к чтению? Или это издатель разработал столь гениальный план?
Наконец Элис закончила и вернула мне телефон.
— Что это за чудная книга? — спросил я её.
Элис засмеялась, прямо так, как раньше. Она совсем не выглядела обиженной или недовольной, а на меня смотрела с хорошей долей позитива. Признаться, был бы чуть более уверенным (или самоуверенным?), то сказал бы, что женщина соскучилась по нашему общению. Но нет, не стану я так говорить.
— Это не книга, — выдала она и подняла её повыше.
Но прежде чем она закончила, я понял, что это её дневник. Вот так просто! Честно сказать — я не ожидал, что кто-то ещё ведёт их. Мои — исключения, всё-таки они нужны мне для того, чтобы хоть как-то держаться за эту реальность. А вот так, просто… зачем?
Хех, когда я слышу про чей-то дневник, то представляю девочку-подростка, которой трудно контролировать свои гормоны, но, наверное, даже взрослым, причём обоего пола, иногда бывает нужен способ поразмышлять о каких-то трудных моментах своей жизни.
— Прости, пожалуйста, за доставленные хлопоты, — извинилась Элис, когда тема с дневником отошла на задний план.
— Что ты, никаких проблем, — улыбнулся в ответ.
— Мне была нужна тишина и покой, так что отключила звук, совсем забыв, что детям или матери может что-то от меня понадобиться, — повинилась женщина.
Думал было спросить, откуда она вообще взяла мой номер, но решил не делать этого. Буду изображать, что всё случилось с моего негласного одобрения, а то как-то… глупо получается. Не требовать же теперь удалить мой номер?
На этом наш короткий «примирительный» разговор и закончился. Вернувшись к себе, я задумался над тем, похожи ли мы с Элис, ведь оба в каком-то смысле ведём дневники. Я прописываю в них сны, она — свою реальность. Но в чём отличие? Имею в виду, что мы оба делаем это для того, чтобы помнить. Может, когда-нибудь, став старше, я заново прочту эти страницы и снова вспомню уже давно забытое. Повторно переживу все воспоминания.
Нужно ли это? Надо ли вспоминать забытое? Принесёт ли это счастье или лишь беды? Даже если я запишу в дневник самое радостное воспоминание, то буду ли счастлив, перечитав его годы спустя? Если я по-прежнему буду вести приятную, сытую и довольную жизнь — то, наверное, да. Если же нет, то память принесёт лишь больше боли. То есть воспоминания, какие бы ни были, не дадут мне ничего.
Хах… не это ли имел в виду тот терапевт?
Элис… интересно, она выкидывает старые дневники или хранит их, как поступаю я?
Из состояния задумчивости меня вывели громкие голоса в соседней квартире. И нет, я не про Элис. Мы с ней соседи лишь по лестничной клетке. К тому же голос определённо принадлежит не ей. Это… Хэлен? Точно, она ведь изредка ходит в гости к моему соседу. И теперь они ссорятся на очень повышенных тонах.
Через некоторое время голоса сместились в сторону подъезда, а потом громко хлопнула входная дверь. Всё ясно: Хэлен ушла, но продолжила бурчать себе под нос, при этом громко топая по лестнице.
Выбросив её из головы, включил телевизор, находя новости. Может, ящик порадует меня чем-то интересным? Репортёр рассказал про забавный случай, который, правда, начался не очень приятно. С убийства. Можно ли назвать убийство «забавным»? Вопрос философский, ведь лично я считаю, что если что-то вызывает смех, то, значит, над этим можно смеяться. Больной ребёнок? Смерть бабушки? Крушение самолёта? Любой случай можно превратить в забавную хохму, и отказ высмеивать это в каком-то смысле противоречит главному правилу моей страны — свободе.
В общем, убийство, которое было совершено, оказалось раскрыто менее чем за два часа, потому что преступник был редкостным идиотом. И речь даже не про камеры или что-то ещё, ведь когда он грабил магазин, то оказался очень раздосадован, что в кассе было мало наличности, тогда продавец сказал, что может перевести деньги ему на карту. И… он согласился. Получил деньги, а потом пристрелил продавца, ведь тот теперь «знал номер его карты». Ха-ха, конечно же, это не помогло! Факт снятия крупной суммы, которая произошла прямо в момент нападения, тут же был отслежен, а потом копы попросту пробили, на чей счёт были переведены деньги. Придурка взяли через эти самые два часа.
Да-а… это и правда смешно. Думаю, никто не станет с этим спорить. Судя по всему, кассир планировал это с самого начала. Имею в виду, он явно предложил сделать перевод затем, чтобы потом полиция смогла найти злоумышленника, но переиграл сам себя. Теперь он мёртв, а убийце грозит от двадцати лет тюрьмы, если, конечно, не найдёт хорошего адвоката.
С какой-то стороны, подобное можно назвать удачей для копов. Я бы сказал, что идея иметь тупых преступников кажется великолепной, но ведь тогда со временем деградирует и сама полиция. Копам нужно сталкиваться с трудностями, чтобы не отупеть до уровня того преступника.
Уверен, найдутся полицейские, которые искренне похвалят умного злоумышленника. За то, что он сделал их лучше. Думаю, есть и такие, которые искренне рады возможности преследовать какого-то злодея всю свою карьеру и, независимо от того, поймают его или нет, будут благодарить за то, что придал цель их жизни. Или по крайней мере в должной степени их занял.
Репортёр начал беседу с одной из женщин-полицейских, некой Евой Джонсон, в которой затронули вопрос вынесения приговора. Тут в принципе можно сказать, что тюремный срок определяется на основе средней частоты совершения какого-то преступления и, конечно, сути самого преступления. Если бы статистически было верно, что каждый человек за свою жизнь убьёт хотя бы одного другого человека, то суровость наказания за убийство снизилась бы. Почему? Во-первых, потому что убийства происходили бы так часто, что они не казались уже такими отвратительными, а во-вторых — потому что в тюрьмах было бы слишком много людей и просто не хватило бы денег, чтобы содержать заключённых.
А теперь представьте
