— Потому что вы нашли меня! — бросила Кимберли.
— Потому что ты сама попала мне в руки! — взревел Эндрюс. — Прошло почти двадцать лет с тех пор, как этот человек отнял у меня дочерей, — и вот! Умная, красивая — о такой дочери может мечтать каждый отец. Почему ему так повезло? Почему у него есть то, что заслужил и чего лишен я? Будь он проклят, чертов псих!
Он вдруг метнул взгляд на Рейни, и та замерла, успев сделать два крошечных шажка и зная, что этого мало. Эндрюс хмуро смотрел на нее. Заметил ли он, что она приблизилась к пистолету?
— Ты был пациентом Куинси, — быстро сказала Рейни, надеясь отвлечь Эндрюса от возможных подозрений.
— Нет, не был, — с возмущением отверг ее предположение профессор. — Пациенткой была моя бывшая жена. Она обратилась к нему за помощью. Выдумала какую-то чушь насчет того, что я плохой отец и что дети боятся меня.
— Ты надругался над собственными детьми? «Ну же, Кимберли! Теперь твоя очередь. Пока я говорю с ним, придумай что-нибудь!»
— Нет, нет, нет. Это были мои девочки! Я любил их! Я хотел для них только самого лучшего. А мать не оценила их потенциал. Баловала, говорила, что им надо поиграть, что вырасти они еще успеют. Господи, да разве можно достичь чего-то в этой жизни играя?
— В суде Куинси свидетельствовал против тебя, верно? — не отступала Рейни. — Его мнение имело решающее значение.
«Ну же, Кимберли. Нельзя допустить, чтобы он смонтировал бомбу. Мы должны что-то сделать. Быстро».
— Он сказал судье, что у меня расстройство личности! Сказал, что, по его мнению, я склонен к манипулированию, что я эгоцентричен и начисто лишен способности сопереживать. Короче, я проявлял психопатические тенденции и использовал своих детей для достижения собственных целей. Он высказался в том смысле, что не может поручиться за их безопасность, потому что я противлюсь их становлению как личностей. И после того я больше не видел своих детей. Вы это понимаете? В один день я превратился из уважаемого семейного человека в имя, занесенное в запретительный судебный список. Стоило мне косо посмотреть на кого-то, как у меня отобрали бы лицензию. Я был уничтожен!
— Однако дела у тебя шли не так уж и плохо, — насмешливо заметила Рейни.
— Лишь после того, как я переехал из Калифорнии в Нью-Йорк, — возразил Эндрюс. — Один. Без семьи. Без детей. Знаете, у меня мог бы быть второй шанс с Мэри Олсен. Она забеременела от меня, мы могли быть счастливы. И снова на моем пути встал Пирс. Это он вынудил меня убить ее. — Голос Эндрюса изменился. — Сукин сын… Он отобрал у меня все. Но больше этого не будет! Теперь я принимаю решения. Я — главный. Ему нужно экспертное заключение? Я предоставлю ему экспертное заключение. Заключение эксперта по взрывчатке. Пора, черт возьми!
Он вдруг дернул Кимберли за руку. Девушка подняла было ногу, чтобы ударить каблуком по подъему ноги Эндрюса, но потеряла равновесие. Она скривилась от боли и беспомощно согнулась. Рейни снова попыталась поймать ее взгляд.
Нужно что-то делать. Времени не оставалось. «Думай, думай. Ну же…»
— О, слава Богу! Люк!
Попытка была отчаянная, обреченная на провал, но она удалась. Эндрюс впервые ощутил дуновение ветерка и ощутил, что ему угрожает опасность с фланга, резко повернул голову. До пистолета было слишком далеко, и Рейни, прыгнув влево, схватило то, что попало под руку. Это был металлический кухонный стул.
— Какого…
— Кимберли!
Девушка двинула Эндрюса локтем в ребра и с силой опустила ногу. Пытаясь повернуться, профессор потерял равновесие. Не дожидаясь, пока он поднимет пистолет, Рейни швырнула стул ему в грудь. Пистолет и стул отлетели в сторону, и Эндрюс, с опозданием поняв, что попался на самую старую в мире уловку, взвыл, как раненый зверь.
— Сука!
— Кимберли! Пистолет! — крикнула Рейни.
Оружие. Надо овладеть оружием.
Рейни нырнула под кофейный столик, где лежал ее «глок». Эндрюс, оценив ситуацию, ударил ее ногой в подбородок. Челюсть хрустнула. Рейни упала на спину, в глазах потемнело. Кимберли бросилась за пистолетом Эндрюса, но профессор обрушил на голову девушки стул.
Рейни услышала глухой чавкающий звук, которого не слышала никогда раньше.
Эндрюс триумфально улыбнулся. Отбросил стул. Наклонился за пистолетом, который лежал рядом с Кимберли. Совсем близко…
Последний шанс. Рейни перекатилась на бок. «Глок» лежал возле ножки кофейного столика. «Ну же, Рейни. Смерть не может быть предпочтительнее жизни. Смерть не может быть предпочтительнее жизни! Будь все проклято, она останется оптимистом до конца. Ну!»
Резкий сухой звук поданного в патронник патрона. Звук смерти.
— Прощай, Рейни, — сказал Эндрюс. И голос Куинси:
— Эй, Эндрюс! Убери свои мерзкие руки от моей дочери.
* * *
Через четверть часа, когда Куинси вернулся в плохо освещенную комнату для допросов, Альберт Монтгомери встретил его спокойным взглядом. Половина пятого. Агент, по всей вероятности, уже получил подтверждение смерти дочери. Монтгомери задавался вопросом, увидит ли он слезы в глазах Куинси. Хотелось бы.
Агент остановился перед ним.
— Привет, Альберт, — сказал он кристально чистым голосом, совершенно незнакомым и непохожим на голос Куинси. — Теперь моя очередь сказать тебе кое-что, чего ты не знаешь. Во-первых, я уверен, что с Кимберли все в порядке. Во-вторых, я не Пирс Куинси.
Незнакомец поднял руку и стянул с головы парик, над которым два часа трудились Гленда Родман и эксперт ФБР по гриму. Потом сбросил туфли со специальными двухдюймовыми подкладками. Снял темно-синий пиджак.
— Меня зовут Люк Хейз. Я друг Рейни.
* * *
Эндрюс побледнел и резко повернулся к двери в спальню. Правой рукой он уже дотянулся до пистолета, левая сжимала плечо Кимберли.
— Кто? Как? Но ты же в Виргинии!
Куинси вошел в гостиную из спальни. В опущенной руке — пистолет. Взгляд не отрывается от Эндрюса. Он потратил целых пятнадцать минут на поиски в фойе человека, разговаривающего по сотовому телефону, прежде чем понял свою ошибку. Убийца уже наверху. Убийца уже в комнате дочери. План Б — подъем по пожарной лестнице. Шесть этажей вверх. Куинси устал.
Он стоял, глядя на человека с пистолетом, человека, склонившегося над его дочерью, и ощущал необыкновенное спокойствие. Время замедлило бег. Тайна перестала быть тайной. Неизвестный обрел лицо. Оно, как и лица многих убийц, не производило сильного впечатления. Перед ним был обычный человек, среднего роста, умеренного веса, среднего возраста.
— Ты убил Мэнди, — сказал Куинси, продолжая приближаться.
Эндрюс все еще не поднял пистолет. Он еще не убил ни одну из двух женщин. Возможно, у него не было навыка обращения с огнестрельным оружием. Одно дело удар из засады. Совсем другое — открытая, лицом к лицу, схватка.
