За день до назначенной даты сноса дома на Принсесс-стрит Мэнди Кристал стояла у забора из проволочной сетки и внимательно разглядывала строение, подергивая кулон на своей шее. Окна и входную дверь сняли, и можно было разглядеть затененный интерьер. Мэнди не впервые смотрела в окна этого дома. Даже когда в нем кто-то жил, внутри было темно и мрачно.
А после убийства это место в основном пустовало.
Само здание – кирпичи, цемент – выглядело крепким, способным простоять еще сотню лет. Но завтра его сровняют с землей. Дом заменят многоквартиркой, и жизнь продолжится, словно ничего плохого здесь и не произошло.
Мэнди сбросила на землю сумку, от которой ныло плечо. Вокруг ног закружились листья. Она наступила на них и почувствовала, как те захрустели от сухости. Темнело, и небо потихоньку окрашивалось в синий. Осеннее солнце уже скрылось, оставив после себя розовые полосы.
Вздохнув, Мэнди собралась было уйти, как вдруг что-то привлекло ее внимание. Она повернулась и заметила два красных диска, парящих в воздухе возле крыши. Присмотрелась повнимательнее – яркие красные круги виляли то в одну сторону, то в другую.
Это была пара красных гелиевых шаров, связанных лентой. Мэнди осмотрелась, но вокруг никого не было. Интересно, ускользнули ли эти шары из руки ребенка или отвязались от входной двери чужого дома? А затем взмыли вверх и зацепились за водосточную трубу. Мэнди вглядывалась в них, пока силуэты не размылись и не стали напоминать развевающиеся на ветру маки.
Внезапно в кармане пиликнул телефон, напугав ее. Она достала его, полагая, что пришла эсэмэска от ее друга Томми Элиота. Надеясь, что это от него. Но на экране было написано «Мама». Она расстроилась. Томми сказал, что встретит ее после школы, но так и не пришел. Она больше получаса ждала его в общей комнате. Девушка открыла сообщение.
«Не забудь о приеме у доктора. xxx»
Мэнди не забыла. Она спешно засунула телефон в карман и снова посмотрела на дом. Ей показалось, что красные шары дернулись.
Почти всю неделю здесь суетились рабочие. Мэнди почему-то каждый раз останавливалась на этом месте по пути в школу и обратно. Она стояла и наблюдала, как рабочие выносили камины, плитку и витражные стекла, чтобы потом перепродать. Как в кузов грузовика складывали перила и двери. Как шаг за шагом снимали черепицу, выставляя напоказ деревянные балки. Дом обнажался, пока не превратился в голый каркас.
Он выглядел мертвым.
Пять лет назад после убийства его огородили желтой лентой и всю улицу оцепили полицейскими машинами. За этим Мэнди тоже наблюдала, стоя на противоположной стороне улицы с местной ребятней. Мама разозлилась на нее и отослала домой. Сказала, что случившееся отвратительно, особенно когда полиция начала перекапывать задний двор. Но Мэнди не могла уйти.
И теперь она снова была здесь. Томми предложил ей сменить школьный маршрут. Неплохой вариант. Можно было бы ходить мимо новой застройки и череды магазинов, что вели к станции метро. На это ушло бы чуть больше времени, но она бы вычеркнула этот дом из своей повседневной жизни. Зазвучал рингтон, из кармана доносилась тихая трель.
Она достала телефон и увидела на экране имя Томми. Улыбнулась, но не ответила. Лучше сделать вид, будто занята. Пусть он думает, что ей есть чем заняться, куда пойти и с кем встретиться.
Мэнди не хотела, чтобы он знал, где она сейчас.
Она взглянула напоследок на красные шарики, растягивающиеся на ветру, и подумала о Петре и Тине. После чего направилась к доктору.
Глава 2
Доктор Шукла получила результаты анализов Мэнди. Тихонько мыча себе под нос, она смотрела на экран компьютера и что-то печатала. Ее очки в форме полумесяца сползли на кончик носа.
– Кровь в норме.
Мэнди сидела на краешке стула. Кабинет был совсем маленьким, почти все место занимали рабочий стол и кушетка для осмотра. Тишину нарушали лишь постукивания по клавиатуре.
– Так, что еще? Моча в норме, – сказала доктор Шукла деловым тоном.
На стенах кабинета висели известные картины. Мэнди обратила внимание на ту, что не видела прежде – с изображением женщины, сидящей в кафе поздним вечером, и подписью внизу: «Эдвард Хоппер, "Автомат"». Мэнди не сомневалась, что картина новая. Выполнена в темных тонах, зеленых да коричневых. В центре женщина в пальто и шляпке. Она сидит в одиночестве за столиком и попивает чай из чашки с блюдцем. Кафе выглядит умиротворенным. Свет горит, но на полу пролегают тени. Снаружи ночь, глухая и черная; в отражении на стекле видны лишь лампы кафе.
– Флюорография в норме.
Эта женщина с картины словно была совершенно одна в целом мире. Лицо напряжено, взгляд уперт в чашку, но мысли явно где-то далеко. Интересно, что привело ее в это кафе? Одежда на ней теплая – значит, за окном зима. Пальто и шляпа старомодные, как и декор кафе. Почему эта женщина там сидит? Да еще в столь поздний час? Мэнди попыталась отыскать на картине чемодан, но не нашла.
И в этот момент она поняла, что доктор Шукла смотрит на нее.
– У тебя хорошее здоровье, Мэнди, хоть и выглядишь ты немного худой.
– У меня нет анорексии, если вы об этом.
Мэнди не намеревалась так грубить. Но она ела что хотела. Несколько лет назад она была слегка полноватой, и мама хмурилась каждый раз, как она тянулась за вторым кусочком пирога или за печеньем. Когда пропали Петра и Тина, ее мама решила, что Мэнди заедает горе. В те дни в доме появилось много книг о подсчете калорий и здоровой пище. Но примерно год назад Мэнди вдруг вытянулась, и лишний вес ушел сам собой. Теперь ее мама хмурилась, когда дочь оставляла недоеденной пасту или не хотела завтракать, и как бы напоказ принялась печь пироги и пудинги.
– Даже в мыслях не было, – улыбнулась доктор Шукла. – Просто зачастую аппетит является показателем общего состояния здоровья. Можешь еще раз описать симптомы?
Длинные волосы доктора Шуклы были завязаны и перекинуты на одно плечо – висели, как конский хвост. Мэнди заметила на проборе несколько седых волосков.
– Ноги постоянно ноют, иногда возникает слабость и кажется, будто они меня не выдержат. Еще головные боли.
Доктор Шукла не стала записывать. Она поставила локти на стол и положила подбородок на сложенные руки. Ее глаза за стеклами очков были большими и темными, брови выведены карандашом в тонкую линию.
– Иногда мне кажется, что может начаться приступ астмы. Не хватает дыхания. Когда я ложусь спать, дыхание становится поверхностным. Такое ощущение, будто в легкие не поступает кислород.
