де Клэр. – Страшная война. Тупая, бессмысленная. Франки воюют с франками не на жизнь, а на смерть! Ужас, да и только! Даже мы с тобой, если и бились друг против друга в Нормандии, но старались уважать рыцарскую этику и не проливать кровь своих собратьев по оружию, волею Господа оказавшихся по разные стороны…
– Да мой друг, – сенешаль опустил голову, – мне тоже порядком поднадоело все это безумие…
На следующий день девушка Флоранс заглянула в гости к сокольничему Раулю, возившемуся с птицами в голубятне. Рауль чинил крепкие кожаные перчатки, меняя бечеву, что удерживает соколов на привязи перед началом охоты.
– Бог вам в помощь, добрый Рауль… – тихо произнесла она, придав голосу смущение и робость. – Простите, что отрываю вас от дел…
То поднял глаза и улыбнулся в ответ:
– Проходи, дитя. Я уже закончил чинить перчатки графа.
– Ой, какие они большие и крепкие! – Удивилась она, прикасаясь к перчаткам. – Зачем они графу?..
– Ну, моя дорогая, грешно не знать таких вещей! – Ответил сокольничий. – Перед тем, как отпустить ловчую птицу, она сидит на перчатке, привязанная ремешком за ногу, а колпачок одет ей на голову, чтобы она не тревожилась раньше времени…
Он показал девушке небольшой колпачок с кисточкой, который надевался на голову соколу.
– Ой, какой он смешной! – Восхитилась Флоранс. – А можно, я немного поиграю с голубями?
– Играй… – вздохнул сокольничий, приоткрывая дверцу голубятни. – Я спущусь вниз. Скоро начнется охота на лебедей, надо все проверить…
– Хорошо, дядюшка Рауль, вы добрый человек…
Он ушел. Флоранс убедилась, что его шаги стихли, взяла одного из голубей и привязала к его ногам маленький свиток пергамента, подошла к окну и отпустила его, прошептав:
– Лети, мой родной, лети…
Голубь вспорхнул, взвиваясь по спирали в небо над городом, сделал несколько кругов и полетел на юг.
Флоранс быстро закрыла дверцу голубятни и спустилась вниз, где ее встретил встревоженный Рауль, увидевший вылетевшего голубя:
– Что случилось? Небось, всполошила птичек?..
– Ой, дядюшка! – Взмахнула руками Флоранс, изображая переживание. – Я нечаянно упустила одного голубка…
– Жаль… – вздохнул сокольничий. – Теперь он улетит в свои края. А я, признаться, хотел немного поучить его…
– Простите меня… – Изобразила слезы девушка. – Вы никому не расскажете?
– Ступай… – вздохнул тот с улыбкой. – Улетел, так улетел. Значит, судьба у него такая…
Ги-младший в это же время заканчивал выдачу арбалетов наемникам и собирался отвести их на стрельбище, устроенное за свинарниками, когда его окликнул один из патрульных:
– Мессир Ги! Голубь взлетел!..
Ги поднял голову и увидел небольшой белый комочек, взвивавшийся в высь.
– Десять ливров и кувшин с вином тому, кто поразит птичку с первого выстрела! – Крикнул он наемникам, заряжавшим свои новые арбалеты.
Они выстрелили, но болты пронеслись в стороне от голубя, испугавшегося воя стрел и немного снизившего свой полет. Несчастная птица, стараясь инстинктивно увернуться от смерти, стала хаотично метаться над цитаделью, то, набирая высоту, то, снижаясь, складывая крылья.
Старый генуэзский арбалетчик плюнул на ветер, вынул свой арбалет из чехла, висевшего у него за спиной, и, глядя на птицу, переспросил у рыцаря:
– Десять ливров, значит?..
– Да-да! Золотом! – выкрикнул Ги-младший, опасаясь, что голубь скроется за стенами.
– Вынимайте денежки! – ответил генуэзец и выпустил стрелу.
Болт разорвал голубя на множество мелких перьев, разметав тельце по всей площади цитадели.
– Быстро искать то, что осталось голубя! – Приказал рыцарь своим оруженосцам и воинам, стоявшим неподалеку от него.
Воины кинулись в разные стороны, подбирая перья и части тушки убитой птицы.
– Молодец… – похвалил генуэзца подросток. Он вынул из кошелька, висевшего у него на поясе, несколько золотых монет и протянул стрелку. – Вот, получай. Сын де Леви свое слово держит…
– Спасибо, сеньор… – арбалетчик поклонился, поднял голову и посмотрел на рыцаря. – А, как насчет обещанного кувшина?..
Ги махнул рукой воину:
– Ступай в погреб. Там тебе выдадут большой кувшин с вином! Можешь сам выбрать…
– Рагацци! – стрелок по-итальянски обратился к стрелкам, но, из вежливости перед рыцарем перешел на французский язык, певуче коверкая слова. – Мы угощать вас вкусное вино!..
Ги усмехнулся, удивляясь мастерству стрелка, поразившего на лету маленькую птицу. В это время, к нему подбежали воины, один из которых протянул рыцарю часть тушки голубя, к лапке которого был привязан небольшой клочок пергамента.
– Мессир! Вот, нашли!.. – Произнес воин, пожимая плечами. – Кто его знает…
Ги вздрогнул, увидев пергамент, взял в руки останки голубя и осторожно оторвал от лапки птицы этот клочок.
– Галиматья какая-то… – произнес он, рассматривая пергамент, который был залит кровью птицы. – Полный бред…
Он подошел к сенешалю, сидевшему на телеге вместе с Жильбером, и протянул пергамент:
– Отец! Вот, только что сняли с убитого голубя…
– Голубя?! – Хором крикнули сенешаль и англичанин. – Не может быть!..
Ги-младший пожал плечами в ответ. Сенешаль вчитался в пергамент и протянул его Жильберу:
– На вид обычное любовное письмо…
Англичанин вчитался в каракули, задумчиво сморщил лоб и ответил:
– Кто его знает. Может быть…
Сенешаль снова взял пергамент и вслух прочитал:
– Милый! Мое раненое сердце томится в ожидании скорой встречи с тобой. Неделя пролетит незаметно, что в сравнении с восьмьюдесятью днями ожидания просто капля в море нашей любви. Я буду в твоих объятьях возле ворот аббатства…
Он посмотрел на сына и спросил:
– Откуда взялся этот голубь?
– Не знаю отец, – Ги развел руками, – хоть убей! Мне крикнул часовой, который стоял на стене и первым увидел голубя…
– Ладно… – задумчиво произнес сенешаль. – Ступай, расспроси его. Может быть, нам повезет, если он увидел место, откуда взлетел голубь. И, скажи всем, чтобы молчали о найденной бумаге…
Он сжал в кулаке клочок пергамента и пошел к церкви, где находились монахи, присланные Чезаре. Сенешаль рассчитывал, что, может быть, они смогут расшифровать эту обычную на вид бумажку.
Рауль страшно перепугался, узнав о поимке птицы, убитой метким выстрелом. Он нашел Флоранс, занимающуюся вышиванием в одной из комнат дома сенешаля, и сообщил ей об убийстве птицы. Девушка побледнела и готова была потерять сознания, но сокольничий удержал ее, не позволив девушке упасть.
– Дядечка… – испуганно прошептала она. – Вас, наверное, накажут…
– Если мы оба будем молчать, может быть, пронесет… – прошептал Рауль. – Приказ сенешаля нельзя нарушать…
– Ладно, дядюшка. Хотя, говорят, что обманывать нельзя. Страшный грех…
– Возьмем грех на души, Флоранс. – Кивнул головой сокольничий. – Эта птичка не наша…
– Хорошо…
Второй голубь, предпоследняя птица Флоранс, вылетел под самый вечер, унося повторное письмо. Утром он благополучно долетел до условленного места, где пергамент отвязали и направили с гонцом к Пьеру-Роже де Мирпуа. Но, на этот раз,
