Моерр, получивший такое же наказание, храбрился ровно до того момента, как его крыло цвета морской волны упало на залитый кровью пол.
Тридцать лет Лёвенхорм и Моерр не смогут принять истинную форму, не смогут применить магию, а потом ещё двадцать лет не смогут расправить крылья и познать радость самостоятельного полёта.
Главенство над родом перейдут к другим представителям семьи.
Оба рода в течении полугода должны покрыть все потери от их сражения и выплатить штрафы в казну. На двадцать лет они лишены права собирать всех своих вассалов в одном месте единовременно, если на то не будет прямого приказа императора.
Можно сказать, они легко отделались: император имел право их казнить, и хотя пятьдесят лет для дракона – уже приличный срок, Моерр и Лёвенхорм достаточно молоды, чтобы пережить его и успеть насладиться жизнью, оба рода не лишились своих вассалов, что позволит им выплатить все полагающиеся штрафы и не впасть в нищету.
Альвира и Данарра не наказали никак. Император обругал их за глупость, упрямство, безответственность, велел подумать над своим поведением, но молодые драконы не нарушали законов, не устраивали бунт, всё его время оставались пленниками, сотрудничали со следствием, так что не было формальных поводов их наказывать. Только…
Данарр преклонил перед императором Каритом колени и взмолился:
– Сияющий с ликом Великого дракона, его отражение в Эёране*, прошу тебя о снисхождении: я не могу и не хочу быть наследником рода Шадаров, отец не даёт мне свободы, лишь в твоей власти исполнить мою мечту: я хочу, чтобы моя связь с родовым артефактом была разорвана, чтобы больше я не принадлежал правящему роду Шадаров, а стал просто драконом.
Это была настолько невероятная, просто немыслимая просьба, что в напряжённой тишине все посмотрели на коленопреклонённого Данарра.
«Он с ума сошёл, – подумала я. – Кто же добровольно откажется от повышенной магической силы, которую даёт связь с родовым артефактом?»
И всё же Данарр хотел отказаться. Хотел выйти из-под власти семьи даже ценой силы.
Конечно, процедура обратима, но ведь не факт, что его потом согласятся принять обратно…
Если бы император Карит так не злился из-за вывертов его отца, он, может, и посоветовал бы подумать ещё раз, всё взвесить, но император гневался на них всех, и, вероятно, считал Данарра одной из причин проблем, поэтому рявкнул:
– Да будет так! И ты, Альвир, ты тоже отторгаешься от рода Мэгранов!
– Ваше величество, – из глаз Альвира хлынули слёзы: – Я не хочу, я хочу остаться с семьёй, я…
Бледный Данарр оглянулся на него с… невыразимым сожалением. Если Альвира оставят в роду, его огромная магия не позволит им быть вместе, их отношения станут практически невозможными, ведь Данарр лишиться родовой защиты.
– …чтобы не портить их кровь, – припечатал император Карит. – И это не обсуждается. Всех рассадить по комнатам в Башне порядка. Письменные распоряжения будут позже, вину глав ваших вассальных родов я определю в отдельном порядке. А теперь все вон!
Он оглянулся на валявшиеся на полу драконьи крылья: цвета морской волны и светлые, почти белые, все перемазанные брызгами крови.
И мы вышли вон.
– Этих всех в Башню порядка, – распорядился Элоранарр устало. – Посадите их по отдельности.
Данарр на Альвира старательно не смотрел, тот не поднимал взгляд от пола, а Моерр и Лёвенхорм были слишком шокированы срезанием крыльев, они понуро брели в окружении гигантов в красных мундирах и, наверное, пытались осознать своё смутное безрадостное будущее. Я не способна принимать истинную форму и прекрасно знала, как тяжело им будет ближайшие тридцать лет, могла вообразить, как невыразимо печально жить вовсе без крыльев.
На покрытое росой крыльцо мы вышли все вместе. Гвардейцы сразу направили арестованных в сторону Башни порядка.
«Наконец-то всё», – выдохнула я. Отнесу папки в башню – и можно, наконец, заняться своими делами… не сходить с ума от запаха Элоранарра… Он шёл чуть впереди, я – за ним. Даже свежий воздух не спасал меня от его аромата полностью, то и дело я ловила его всё более пряные отголоски.
Газоны блестели в свете восходящего солнца, словно усыпанные драгоценностями. Башня Элоранарра нависла над нами. В принципе, документы можно оставить в гостиной на нижнем этаже, наложить защиту и…
– Захватишь мантию с кружевами и сразу ко мне, – приказал Элоранарр, мгновенно руша все мои планы и надежды.
Но попытаться их отстоять стоило:
– Простите, я очень устал, и…
– Я не говорил, что вызываю тебя работать.
Надеюсь, он вспомнил о намерении меня наказать, а не решил обсудить наши отношения в свете истории Альвира и Данарра.
* * *
* Великий дракон – бог-создатель Эёрана, золотой дракон.
Глава 34
С тяжёлым сердцем я поднималась следом за Элоранарром сквозь темноту башни, то и дело ощущая чувственное влияние его аромата. Надо просить отпуск, провести его подальше от соблазнительно пахнущих драконов, подумать над усовершенствованием голоса… Но после того, как я чуть не попалась на вербовку Культа, Элоранарр был бы дураком, если бы отпустил меня без присмотра надолго, а он не дурак.
Да и я не могла похвастаться тем, что не боюсь их влияния, не боюсь снова оказаться под воздействием такой же кошмарно беспомощной, уязвимой. Нет, мне надо соблюдать осторожность, пока не разберусь, как меня обработали.
Вейра и Диора, похоже, ещё спали: ни одна не выглянула из комнаты.
На верхнем этаже я шёпотом спросила:
– Вы уверены, что нам нужно сейчас что-то делать? Вам стоит отдохнуть.
В темноте невозможно было разглядеть выражение лица Элоранарра, я слушала его неровное дыхание, пытаясь предугадать ответ. А уж как бы я хотела заглянуть в его голову и узнать, что он собирался делать!
Но его мысли так надёжно защищены, что приходилось терпеть неизвестность.
– Уверен, – Элоранарр вдруг забрал документы из моих рук. – Захвати мантию и ко мне. Желательно такую, которую ещё не надевал.
Когда я открыла дверь комнаты, Элоранарр шагнул за мной и остался на пороге. Я активировала магические сферы под потолком, и всё озарило светом. Под чутким присмотром я вошла в гардероб.
Цветные мантии с кружевами всех оттенков висели сразу слева, но я не спешила: вытащила из Многоликой бутылочку с изменяющим запах раствором, сбрызнула мундир, потёрла за ушами, на запястьях, вокруг губ. И только после этого вместе с мантией вернулась к Элоранарру.
Его ноздри чуть раздулись, взгляд просветлел, но тут же стал настороженным. Похоже, я переусердствовала с зельем, и запах изменился слишком резко. Меня пронзило холодом: вдруг Элоранарра догадается, что дело нечисто?
