Пролог
Александр Гротери, будущий владыка Северных Угодий и повелитель Северных Земель.
Я осторожно выглянул в коридор, убедился, что никого из слуг нет рядом, и устремился на выход. До желанной свободы оставалось всего несколько шагов. Три луча, и я уже за стенами замка. Ну, наконец-то. Я облегченно выдохнул, щелкнул пальцами, меняя одежду, и направился через главную площадь, вдоль улицы Торговцев, через мост Кузнецов, еще пять лучей и я на месте, перед большим, богатым домом с уютным садом, сейчас утопающем в снегу. Я обошел особняк, проскользнул в заднюю калитку и замер под окнами. Небольшой рыхлый снежок появился в руке сам собой, я прицелился и запустил его в окно на втором этаже. Вдох, два, три…
— Лисса, — позвал я, когда не последовало никакой реакции, а ждать больше не имело смысла. — Лисса. — Еще один снежок угодил в тоже окно, третье слева на втором этаже. И снова тишина. — Лисса, — я заметил, что нужное мне окно открыто, только когда третий снежок уже набух у меня в руке. Простое плетение, пару движений пальцами и передо мной замерла ледяная лестница. Взбежать по ней не составило особого труда, и через несколько вдохов я спрыгнул в знакомую до мелочей комнату. И тут же бросился к креслу в углу.
В нем, сжавшись в комок, обхватив руками колени и отвернувшись от меня, плакала Лисса.
Роскошная копна распущенных пшеничных волос полностью прятала от меня девушку.
— Лисса, — склонился я над ней, заключая дорогое лицо в ладони и поворачивая к себе, — милая, что случилось? — в темно-синих глазах стояли слезы, на щеках отчетливо виднелись мокрые дорожки. Она бросила на меня короткий взгляд и отвернулась, плечи в открытом домашнем платье задрожали сильнее.
— Ничего. Уходи Алекс, — сдавленно проговорила девушка.
— Лисса…, - я растерялся на несколько мгновений, просто стоял столбом и никак не мог сообразить, что мне делать. Нет. Уходить, само собой, я не собирался, но и как утешить ее не знал. А потом просто подхватил свою маленькую принцессу на руки и устроил у себя на коленях. — Девочка моя, поговори со мной. Расскажи, что случилось, я смогу помочь.
— Сможешь?! — вдруг крикнула она, вскакивая. Тонкие руки были сжаты в кулачки, плечи все еще дрожали. А я не мог, просто физически не мог смотреть в эти синие омуты полные слез. — Ты ничего не сможешь Алекс! Я поняла это вчера на балу. Я не хочу тебя видеть, я не хочу тебя слышать, уходи, убирайся из моей жизни. Оставь меня в покое!
— Ли, — я встал рядом с ней, заглянул в глаза, от которых захватывало дух и бросало в дрожь, осторожно положил руки на плечи, — милая, не обижайся. Я же обещал тебе, осталось потерпеть совсем немного.
— Немного?! Я устала ждать Алекс, я устала встречаться вот так, тайком, — взмахнула она рукой, — я устала врать родителям и подругам. И я устала смотреть, как ты улыбаешься и обнимаешь других. Ты не отходил вчера от этой горгульи ни на шаг, ты весь вечер провел с ней. А меня словно не было!
— Лис, — я провел рукой по нежной щеке, стирая очередную слезинку, — осталось всего два сумана, и мы убежим. Уже все почти готово, я нашел артипа, который согласился нас соединить, договорился с Родериком, чтобы нас не поймали раньше времени. Осталось совсем немного утрясти последние детали. Потерпи немного, милая. Мне тоже нелегко.
— Нелегко? — сощурилась юная виконтесса. — Что-то я вчера не особо заметила, как ты страдаешь.
— Ну что ты такое говоришь? — улыбнулся я, обнимая свою ревнивицу. — Глупая, ты же знаешь, мне кроме тебя никто не нужен.
— Правда? — она посмотрела на меня так доверчиво с такой надеждой, что я просто не удержался и очень легко, едва замено коснулся ее губ и тут же отстранился, неимоверным усилием сдерживая свои порывы. Лисса краснела даже, если мы просто долго обнимались, что уж говорить о поцелуях. Вот и сейчас она спрятала покрасневшие щечки за завесой волос, почти убивая меня этим, сводя с ума.
Сокровище мое.
— Правда. Я же никогда тебя не обманывал.
— Я люблю тебя, мой принц! — она на миг обхватила меня руками, крепко прижавшись юным, соблазнительным телом, а я закрыл глаза, наслаждаясь. Я до сих пор не мог поверить своему счастью. Ли сразила меня почти сразу, как только я ее увидел, такую нежную, такую невинную, добрую.
— Расскажи мне, — я провел ее к дивану и сел напротив, сжимая руки в кулаки. С каждым днем все сложнее и сложнее становилось бороться с искушением, — чем ты занималась сегодня? — Ли вытерла лицо платком и лучезарно улыбнулась. Боги, дайте мне сил.
— Ой, представляешь, Шимера меня сегодня не смогла добудиться…, - я слушал свое сокровище, а сам в голове прокручивал детали побега. Снова и снова.
Уже скоро, совсем чуть-чуть.
Софи из ковена Неприкасаемых
— Давай, Софи, я слушаю тебя, — метресса Маришка остановилась напротив меня, я рассматривала кончики ее туфлей и собиралась с духом. Поднимать голову в присутствии метресс запрещалось, смотреть им в глаза тем более. Но сейчас мне это на руку, Маришку я боялась всегда, с самого детства и с самого детства безуспешно боролась с этим страхом.
— Не верить. Никому и никогда, — начала я, наконец, справившись с голосом. — Не испытывать привязанностей ни к кому и никогда. Не желать и не чувствовать.
Единственная воля, единственный закон — это слово Неприкасаемой Неменет. Мое тело — в ее власти и власти ковена, мои мысли — в ее власти и власти ковена, мой дух и сила — в ее власти и власти ковена. Я живу во благо ковена. Без ковена меня нет. Без воли Неприкасаемой Неменет меня нет. Меня нет ни в одном из миров и ни в одном из времен.
Я существую только внутри ковена. Моя плоть — гниль и яд, мои мысли — сумрак и смерть, мое лицо — наказание и проклятье. Мое…
— Хорошо, — оборвала меня Маришка. — Каково предназначение любой обитательницы ковена?
— Служить Неприкасаемой Неменет, хранить и передавать знания, искать новых Неприкасаемых, чтобы радовать Неменет, множить ее силу, распространять ее волю.
— Хорошо, — снова безжизненным голосом отозвалась Маришка. — Ты слышала Камина? — обратилась метресса к стоящей на коленях возле алтаря прислужнице. — Ты нарушила все правила, ты предала свою богиню и свой ковен, ты даже осмелилась его оставить. Софи, можно ли оставить ковен?
— Нет, метресса, — отозвалась я. — И в жизни и в смерти Неприкасаемая ведьма служит ковену.
— Что заставило тебя, пойти на этот шаг, Камина? — зашелестели трава под ногами женщины, и метресса повернулась к осужденной. Суд почти подошел к концу. Осталось совсем немного.
— Я хотела жить, — прозвучал голос ослушавшейся. — Вам не понять, никому из вас не понять.
— Объясни, и может, мы помилуем тебя.
