class="p1">Я не воевал с хаттами! Я не знаю о них ничего, кроме истерики пропаганды! Я дурак, кретин!
Я же отлично знаю инспектора… Но я не могу с ним теперь…
Движение ладонью над спецбраслетом. Кровь собирается в шарики на упругом экране:
— Дерен!
Кажется, я заорал, потому что экран дёрнулся, а помехи в корабельной связи — моя нервная прерогатива.
Стоп, успокойся, идиот. От нервов нет никакого толка. Ты всё равно должен будешь это решить и решишь.
Дерен достаточно прикрывал тебя сегодня эмоционально. Ты уже почти выдохся. Ты даже руку содрал нечаянно. Гнев иссяк, вышел весь по кускам.
Экран браслета мерцал, но в коридоре медленно реанимировалось освещение.
— Да, мой капитан, — лейтенант ответил негромко, на языке Содружества. И меня даже не согрело — обожгло его настоящим, человеческим нутром.
Он вышел из радиального коридора. Видно, стоял прямо у развязки, за переборкой.
— Дерен, — прошептал я, — скажи, а как ты это понимаешь — что такое — воля?
— Воля — это власть. Над собой, над кем-то.
— И кто сейчас имеет над тобой власть?
— Не знаю, капитан. В сороднениях положено подчиняться наивысшей точке собственного «я». Сумме самых развитых масок сознания. Маски изменчивы, воля постоянно находится чуть-чуть над тобой, хоть она и твоя. У нас говорят, что там уже не ты, а «воля твоего бога». Потому я и испугался волевого насилия.
— Ты хочешь сказать, что Глен мог запрограммировать тебя на какой-то поступок?
— Можно понимать и так.
— Это бессознательное?
— Нет, я просто увижу решение иначе, чем на это способен. И в моей воле будет выбрать своё или его решение.
— О, как, — я задумался. Он почти успокоил меня. И всё-таки… — А как ты относишься к инспектору Джастину?
— Это очень сильный человек.
— Человек?
— Да.
Дерен, похоже, не сомневался.
— А что делает человека человеком?
— Только он сам.
— Как это?
— Если ты хочешь быть человеком, значит, будешь.
— Наивный ты ещё, Вальтер. Придумал же — «если хочешь»…
— Нас больше ничего не отличает от животных, — пожал плечами пилот. — Только желание быть людьми. Чем парабы хуже или лучше нас? Но они же не люди. Они просто этого не хотят.
Я вспомнил сияющие сплетения гнёзд на бархате вакуума.
Да…Если парабы и не разумны, то только от ущербности нашего понимания разумного.
— А хатты?
— Если хатты не захотели называться людьми, значит, перестали ими быть. Наверное, это был какой-то новый шаг эволюции. Мы не дали ему родиться. Но кто сказал, что они были хуже нас?
— Но они же хотели истребить людей?
— Мы тоже воюем между собой. Видимо, на тот момент мы были помехой для них, мешали осваивать космос. Вы думаете, люди в своё время не истребляли другие виды людей? Это круговорот форм жизни во Вселенной.
— Значит, в сороднениях нет ненависти к хаттам?
— В сороднениях учат думать. Так же, как вас учили при храме, господин капитан. Больше мы не отличаемся от животных ничем. Мы — люди.
— А инспектор?
— А вы… — Он посмотрел мне в глаза. — А вы спросите его?
Я вздохнул.
Дерен посмотрел на мою окровавленную руку и покачал головой.
— Давайте я провожу вас в капитанскую? Там пластыри есть. И чаю?
Мы пошли по коридору.
Бешеный я. Бешеная собака.
Дерен собаку взял…
— Дерен, а у Рогарда есть какие-то запрещённые книги? Ну, те, которые читают и?..
Пилот посмотрел на меня внимательно и кивнул. Не по-уставному, а наклонив голову вбок, как экзоты.
— А?.. — я замялся. — Ты видел такие?
Лейтенант как-то обречённо опустил плечи, повернулся и повёл меня к своей каюте.
В каюте Дерена я рухнул в кресло. А он бросил мне на колени медицинский пакет и открыл сейф.
В его сейфе, как и в моём, особенных завалов не было. Три пластиковых контейнера, стопочка книг…
Дерен достал одну и протянул мне.
Я вытер медицинской повязкой руку, а потом взял книгу. Не замарать бы. Ранка-то уже схватилась, и так заживёт.
Книга была потрёпанная, на настоящей бумаге.
А ещё она была на экзотианском. И явно не для моего уровня знания языка. Я прочёл название и завис, не понимая, что оно означает.
Дерен вздохнул.
— Переводы читать бесполезно, капитан. Воздействует гармония ритмического рисунка. Чтобы правильно прочитать — нужно знать ударения и как это произносится.
— И что? Можно вправду начитаться и уйти?
— Я не знаю. Говорят, что да.
— А если ты почитаешь, а я послушаю?
Дерен умоляюще посмотрел на меня, но подчинился. Взял у меня книгу, раскрыл на первом попавшемся месте и вздрогнул.
— И что там?
— Мне это не перевести с листа, — отозвался он. — Я ещё не дошёл до этого стиха.
— А прочитать сможешь?
Он кивнул и прочёл:
— Диа мистирэ.
Ирэ ама тъ" леста.
Тано э мимо.
Алааполи.
Ди, а мэ тэтэ?
Паййя…
Я встал. Вместе с незнакомыми словами перед глазами возникла паутина рисунка, и она заворожила меня.
Я и не знал, что мелодия незнакомых звуков действует сильнее, чем простые и понятные слова.
«Всё, что кажется понятным — обман!» — вспыхнуло в глубине сознания.
Пространство дрогнуло. Там, внутри него, тоже был коридор, как и в корабле. Может быть, там был жив Тоо или тоже рожала собака?
Если сместиться чуть-чуть левее…
Дерен уронил книгу и рванулся ко мне. Схватил за руки.
Его сердце билось так громко, словно кто-то стучал по стене: тук-тук, тук-тук…
Если я шагну в этот коридор — ему меня не удержать.
— Капитан!
Голос Дерена расплывался и тонул в сдвоенном стуке: тук-тук.
— Капитан, не надо!
Чего он хочет? Что — не надо?
— Не смотрите туда!
А ведь и верно. Чего я там не видел, в Бездне? Там, где нет ничего, но можно найти… себя.
Но на кого я брошу своих керпи?
— Капитан, смотрите на меня! Дышать можете?
Я понял, что не дышу. И мне это уже не надо. Только руки Дерена удерживали меня от шага в никуда.
— Пожалуйста! Надо дышать! Попробуйте вдохнуть!
Дерен тряс меня, пытаясь заставить вдохнуть, но сил ему не хватало.
Неужели я сам не могу даже дышать?
Я напрягся и сделал вдох. Больно подавился воздухом.
— Вот так, — сказал Дерен. — Ещё!
Он был бледен до синевы. Трудно поверить, что с нашим загаром можно вот так бледнеть, но керпи умеют.
Я закашлялся. Сосредоточенность пропала, и… коридор исчез.
Мне стало мучительно жалко так и не сделанного шага, но корабль и моих парней я бросить не мог.
Я ещё нужен был здесь. Это и сделало меня слишком тяжёлым для шага в Бездну.
— Как ты догадался? — Выдох дался не легче вдоха. Горло скребло, словно я глотнул акватики.
— Я же читаю по лицу, капитан.
Краски начали возвращаться на физиономию
