За несколько часов до подписания соглашения на саммите мне позвонил глава службы безопасности Пэк Чончхон. К тому времени мы уже получили проработанный с представителями Северной Кореи проект соглашения. Прочитав его, я понял, что это успех. Глава службы безопасности сказал, что нужно будет внести небольшие корректировки.
Пэк Чончхон получил указание дополнить текст следующим пунктом: «На обратном пути президент хочет заехать в промышленный комплекс Кэсон. Если возможно, то вместе с председателем Ким Чениром, если нет, то с председателем Ким Ённамом». Через несколько часов пришли последние согласования. Большинство предложений, которые мы упоминали в повестке дня, были учтены и внесены в текст соглашения. Мне хотелось куда-нибудь выйти одному и закричать: «Ура!» Я был очень взволнован. Почти все наши пожелания были учтены. Если чего-то и не хватало, то только пункта об установлении периодичности встреч на высшем уровне.
На самом деле президент с самого начала заметил, что не следует заходить так далеко в своих требованиях. Однако я предположил, что если следующее правительство не сможет достигнуть такого прогресса, как мы, в межкорейских отношениях, то только благодаря такой мере отношения между нашими странами не смогут регрессировать. Я высказал эту мысль президенту, также я убедительно просил Пэк Чончхона и Ким Манбока, но это не увенчалось успехом. Когда они вернулись, я спросил: «Почему?» Они сказали, что на Севере не одобрили наше предложение. Когда разговор зашел об установлении периодичности встреч на высшем уровне, на повестку дня было вынесено предложение об очередности посещения Севера и Юга лидерами двух стран, но северокорейская сторона уточнила, что председатель Ким Ченир пока не собирается приезжать с визитом в Республику Корея. Встречное предложение о посещении Юга председателем Ким Ённамом было раскритиковано, так как представители КНДР ответили, что тогда фактически встречу нельзя будет назвать саммитом глав государств. Это означало, что председатель Ким Ченир не хочет, чтобы на него оказывали давление относительно ответного визита в Сеул. Я посчитал неправильным договариваться о том, чтобы южнокорейская сторона всегда приезжала в КНДР до тех пор, пока Пхеньян не захочет изменить это. Таким образом, выхода у нас не оставалось.
Так как мероприятие на железнодорожной станции Дорасан затянулось, по сравнению с указанным графиком возвращения, время прибытия президента в Голубой дом также сместилось. Президент добрался до Голубого дома только поздно вечером, но, казалось, он совсем не устал и был в хорошем расположении духа. Все приветствовали и поздравляли его. Мы без остановки разговаривали, и президент вплетал в свой рассказ многочисленные интересные эпизоды и анекдоты, начиная с эмоционального повествования о том, как председатель Ким Ченир предложил ему провести еще несколько дней в КНДР, и заканчивая «тайной желтой линии» демаркационной разметки.
Через некоторое время мы с грустью поняли, что межкорейский саммит должен был состояться раньше. И в целом это было возможно. В тот момент, когда шестисторонние переговоры успешно завершились и все было готово для проведения встречи на высшем уровне, замораживание Минфином США северокорейских счетов в банке «Дельта Азия» привело и к приостановке процесса продвижения межкорейского саммита. Из-за этого случился разрыв в целый год. Если бы не было этого разрыва и саммит состоялся бы раньше, то, скорее всего, прогресс в межкорейских отношениях был бы еще более впечатляющим.
И еще печальнее говорить о ратификации соглашения Национальным собранием. Саммит закончился успешно, но до конца президентского срока оставалось немного времени. Перед тем как передать власть новому правительству, необходимо было официально сообщить и закрепить результаты переговоров. Если соглашение между главами Республики Корея и КНДР закрепляется юридически, то оно носит характер официального договора между двумя странами. Совместная декларация от 4 октября соответствовала категории договоров, накладывающих серьезные финансовые обязательства на государство и граждан. Поэтому я настаивал на получении ратификации соглашения Национальным собранием. В то время общая атмосфера была настолько располагающей, что можно было получить одобрительную резолюцию на Генеральной Ассамблее ООН. В таких условиях, если бы в Национальное собрание был представлен проект ратификации, то даже партии «Ханнара» было бы сложно противостоять ему.
Однако действующий в то время премьер-министр Хан Доксу не завершил это дело. Он настаивал на том, что будет не поздно обратиться в Национальное собрание после заключения более конкретных последующих соглашений и определения размера финансовых расходов. Таким образом, мы упустили время и шанс. В итоге, когда власть сменилась, соглашение между лидерами двух стран кануло в Лету.
Глядя на многочисленные результаты саммита, я вспоминаю о нескольких крайне неприятных инцидентах в межкорейских отношениях, с которыми столкнулось правительство в начале своей работы. Фактически основной проблемой, которая в течение пяти лет осложняла работу президента и нас всех, был северокорейский ядерный вопрос. Я считаю, что в этом случае высочайшей оценки заслуживают выдержка, политическая сила и философия президента Но Мухёна, который смог урегулировать ядерный вопрос мирным дипломатическим путем. Невольно начинаешь думать, что в некотором смысле мудрое руководство спасло страну в тот период.
Как только Но Мухён был избран президентом, северокорейская ядерная проблема стремительно вошла в критическую фазу. Вслед за прекращением поставок мазута из США КНДР вышла из Договора о нераспространении ядерного оружия, возобновила ядерную программу и выслала инспекторов МАГАТЭ… Неоконсервативно настроенные представители администрации Буша из Республиканской партии настаивали на жестких мерах. Вплоть до удара по КНДР.
Еще во время пребывания в статусе избранного президента, до официального вступления в должность, Но Мухён решительно отстаивал свою позицию, хотя и не имел в то время особого дипломатического влияния: «Северокорейская ядерная проблема должна решаться дипломатическим путем посредством диалога. Нельзя даже упоминать об ударе по КНДР или его возможности. Нельзя предпринимать никакие военные действия без согласия Южной Кореи». К тому же он явно дал понять, что выступает против американской политики сдерживания.
Представители лагеря консерваторов, а также консервативно настроенные СМИ всячески критиковали такой подход и раздували шумиху, как будто мнение, отличное от мнения США, может привести к серьезным последствиям, но при этом никаких действий не предпринимали.
Президент Но Мухён был настроен настолько решительно, что в итоге ни администрации Джорджа Буша, ни сторонникам жесткого курса не оставалось ничего, кроме как отказаться от своей политической линии. В итоге все встало на рельсы дипломатического урегулирования путем диалога. В ходе этого процесса мы смогли подготовить основу для шестисторонних переговоров, повысив уровень доверия путем добросовестной помощи США в виде отправки войск в Ирак. Посредством шестисторонних переговоров было достигнуто всестороннее соглашение о денуклеаризации, а отказ КНДР от всех ядерных программ способствовал созданию платформы для обсуждения вопроса об установлении мира на Корейском полуострове в целях достижения мира во всей Северо-Восточной Азии. Проведение межкорейского саммита также стало возможным благодаря успешному урегулированию ядерной проблемы КНДР посредством шестисторонних переговоров.
