— Вы продолжали наносить удары, когда она уже лежала на полу?
— Я не помню! — Я не хотела повышать голос, но это все равно происходит. — Понятно?
Детектив кивает, словно как раз чего-то подобного и ожидал, и типа, вон он какой проницательный, хотя мне просто смешно, поскольку это тоже из того, что его подружка должна была ему сообщить. В постели или просто так, уж не знаю — настоящие копы в любой жизненной ситуации продолжают думать о работе. Поскольку я с самого начала была подозреваемой… самой очевидной подозреваемой, Перера наверняка поддерживала регулярную связь с Бакши, а та обязательно рассказала бы ей про мои заскоки с памятью, ПТСР и все прочее.
— У меня случаются провалы в памяти, — говорю я. — Вы можете это проверить, потому что все это есть в моей истории болезни, и все это абсолютно нормально. Я не могу вспомнить, как в точности проделала то, что проделала… это как будто бы я вдруг проснулась и оказалась там, и она лежала на полу, а все вокруг было в крови. Но я знаю, что сделала это, разве этого не достаточно? Я должна была это сделать, это даже идиоту понятно! Это я обнаружила тело, это я знала, чем она занималась, это у меня был мотив! — Вдруг чувствую себя жутко уставшей. — Не пойму, что вам еще надо.
Совершенно не представляю, что, блин, сейчас происходит, потому что когда он смотрит на меня, то совершенно спокоен, словно ему ничего не надо.
— Все, что вы сказали, может быть правдой, — произносит детектив. — Но это не меняет один важный факт. — Он медленно подается вместе с креслом ко мне и потирает пальцем шрам на подбородке. — Вы никого не убивали, мисс Армитейдж.
Выражение у меня на лице определенно не из тех, что я успела отработать. Бог знает, какое именно, и я вижу, что детектив его засекает, и вдруг он как будто мой старый дружок не разлей вода.
— Алиса…
— Я не понимаю…
— Учитывая все, что вы мне рассказали, могу понять, что вы, должно быть…
— Зачем вы здесь?
Детектив еще больше подается вперед.
— Никто не оспаривает, что вы обнаружили тело, и как раз по этой причине вы наверняка в курсе, что нам удалось обнаружить на месте преступления нож, которым оно было предположительно совершено. Под одной из раковин, как вы и сказали. Вскрытие подтвердило, что именно этот нож и являлся орудием убийства, а криминалистическая экспертиза снабдила нас всеми отпечатками пальцев и образцами ДНК, какие можно только пожелать. — Он немного выжидает, чтобы убедиться, что я все усвоила. — Вот как раз потому-то я и здесь. Потому что у нас есть надежные свидетельства, указывающие на человека из этого отделения. — Теперь он уже вообще-то улыбается. — Правда, это не вы, Алиса. О’кей? Не вы.
Как только шок немного отпускает меня, детектив явно видит на моем лице вопрос, а если и медлит, то совсем недолго. Наверное, с его точки зрения, я выгляжу малость отчаявшейся и жалкой — словно собака, которая не понимает, почему всю последнюю неделю ее столь нещадно пинали.
Так что он делает мне одолжение, о котором я прошу, как коллега коллегу. Сообщает мне, кого именно пришел арестовывать за убийство Дебби Макклур.
— Это совершенно исключено!
Он кивает.
— Пальцевые отпечатки на ноже и профиль ДНК полностью совпадают. Наверное, мне не надо сейчас просить вас, чтобы вы пока держали эту информацию при себе… еще минут двадцать, по крайней мере.
— Какой в этом случае был мотив убивать Дебби?
— А вот это я вам сказать не могу, — говорит он. — Потому что и сам этого совершенно не представляю. Хотя, разумеется, намереваюсь выяснить.
Я слишком потрясена, чтобы сказать хоть что-то еще. Типа как… смотрю на себя откуда-то сверху, пытаясь уложить в голове то, что он мне только что сказал. И лишь когда детектив оборачивается к коробочке с бумажными салфетками у себя за спиной, сознаю, что плачу.
— Вы еще кое в чем ошибались. — Он придвигает коробочку ко мне по столу. — Отнюдь не Дебби Макклур передавала наркотики Кевину, и отнюдь не она убила его.
— Что?!
— У нас есть отпечатки пальцев с нескольких флакончиков, которые были найдены у него в комнате. Мы вызвали кое-кого для допроса и сразу же арестовали за это убийство еще вчера днем. Думал, что вы наверняка в курсе.
Таращусь на него, тщетно пытаясь мыслить связно. Мыслить в принципе.
Детектив встает и натягивает свою кожаную куртку. Обходит вокруг стола и встает рядом со мной, немного неуклюже.
— Наверное, вам стоит спокойно посидеть минут пять, прежде чем выходить отсюда.
Меня хватает лишь на то, чтобы кивнуть и окончательно разреветься.
Детектив движется к двери, но вдруг останавливается. Произносит:
— Да не расстраивайтесь вы так… Вам не в чем себя винить. В смысле, это лишь мое предположение, но вы ведь наверняка станете… Потому что такие, как мы с вами, как раз так в подобных случаях и поступают, верно?
58
Разумеется, до этого я просто пошутила и на самом деле не думаю, что Маркус и его ребята самовольно увеличивают дозы лекарств, чтобы маленько облегчить себе жизнь, но сегодня определенно не стала бы винить их в чем-то подобном. В смысле, если когда-либо и возникала ситуация, призывающая, так сказать, к творческому переосмыслению привычной схемы медикаментозного лечения, то…
Хотя все равно все в отделении какие-то вялые и пришибленные, а такое тут со всеми пациентами одновременно случается крайне редко.
Со всеми пациентами и со всем медперсоналом.
Не было никаких особенных приготовлений, объявлений или чего-то подобного, но пока производился арест, все остальные из наших разными путями вдруг оказались в телевизионной комнате, застыв там неподвижно, как статуи. Впервые телик был всего лишь здоровенным пыльным ящиком в углу, и никого он, похоже, особо не волновал. Никто вроде как не знал, что сделать, или что сказать, или почему мы тут вообще торчим.
Как будто все мы просто… ощутили нужду собраться вместе. Как коровы на лугу.
Я тоже ничуть не против сидеть здесь, наслаждаясь тишиной и покоем, и это просто замечательно — не являться предметом чьего-либо внимания, пусть даже всего на несколько минут. Исчезнуть. Впрочем, как и следовало ожидать, ничего из этого особо долго не длится, и вскоре становится совершенно ясно, что большинство людей, про которых я сдуру думала, что они тихо переваривают утренние события, на самом-то деле просто временно прикусили языки.
Стоит кому-то наконец подать голос, как плотину реально прорывает.
— По-моему, этого всегда можно было ожидать…
— Угу, само собой. В этой личности всегда было что-то очень сомнительное.
— Не просто сомнительное. Опасное…
— Точно, опасное. Я всегда это знал.
