груди лежали золотые украшения самого искусного литья. Я увидела, что она обнимает руками огромный живот.
— Рассог, — позвала она слабым голосом. В шатре повисла такая тишина, что её было прекрасно слышно. Все вожди на неё таращились. Девушка выдала: — Я рожаю, кажется.
Глава 46
Вечная дружба
Вот теперь все оттаяли. Особенно, когда девушка вдруг закричала. Рассог выругался и подлетел к ней. Я оторопело переглянулась с Зигом. Мы настолько опешили, что не знали, что и делать. Все были также растеряны, как и мы.
— Да вы что, издеваетесь⁈ — Орм грязно выругался. Он поднялся. — Князья, так понимаю, совет окончен?
— Похоже… — выдавил Зиг и выпил. Йорген, сидящий около него, совсем побелел. Потом уже Рассог рявкнул:
— Пошли вон!
Воеводы стали расходиться. Я заметила, что вождь кочевников слабо представляет, чем помочь своей… жене? Ох, не ведаю, кто она ему, но помочь им точно надо. Я не могла бросить их. Моя женская природа не позволит. Я поднялась и подошла к бедняге.
— Как тебя зовут, милая?
— М-Маиса, — всхлипнула она, глядя на меня перепуганными голубыми глазами, словно я была последней надеждой для неё.
— Ничего не бойся, сейчас я приведу помощь! Жди! — добавила зачем-то: — Только не рожай без меня, погоди!
Я выскочила из шатра в темноту ночи. Плаща на мне не было, забыла на одеялах, но холода не ощутила. Я побежала искать Беатрис. Знала, что моя подруга много раз помогала принимать роды в Рагарде. Потому отец и отравил её со мной — чтобы когда-нибудь она помогла мне. Пришлось попетлять, чтобы отыскать палатку, где подругу оставил Йорген.
— Беатрис! Беатрис! Беатри-и-ис! — визжала я. Боялась, что Маиса родит там одна. Подруга вышла мне навстречу, и я влетела в неё. Мы рухнули на траву. Я быстро села и схватила её за руки. — Скорее! Там девушка! Она рожает! Боги, скорее, Беатриси! — взмолилась я. — Мне страшно!
Беатрис сразу стала серьёзной. Она поднялась, взяла меня за руки и кивнула.
— Где?
— В шатре вождя, услышишь. Она так кричит! — я снова начала трястись от волнения.
— Так, тихо, — одернула меня подруга и встряхнула. Её трезвость успокоила. — Принеси воду. Скорее.
Я закивала и побежала к реке с ведром, что дала мне подруга. Она поспешила в шатёр Рассога. В темноте я не увидела, где кончается берег и начинается вода, потому с плеском плюхнулась в воду. Обмочила сапоги и подол платья, но щедро зачерпнула воды в ведро. Охнула от тяжести и потащила к шатру через лагерь. На меня глазели, но никто не лез. А жаль, мне бы помощь не помешала. Я увидела, что у шатра вождя кочевников сидят на корточках Зиг и Йорген. Глаза, что монеты, перепуганные. Изнутри доносились крики.
— Ты с ума сошла, — отругал меня Зиг и помог отнести ведро внутрь. Мы вошли. Рассог водил девушку по шатру. Она была вся красная и мокрая от слёз, постанывала и звала мужа. Беатрис застелила серым, чистым полотном одеяло. Она одобрительно кивнула, увидев воду.
— Останься, — попросила подруга. — Мне нужна помощь, да и тебе лишним не будет. Мне скоро рожать, хочу, чтобы ты принимала.
У меня сердце рухнуло в мокрые сапоги. Не хотела я принимать! Я умру от волнения!.. Но ведь правда, не брошу же я всё на Йоргена? Он, вон, уже чуть в обморок не хлопнулся, а ведь рожает даже не Беатрис. Кто ей поможет, как ни я? Ноги дрожали. Я замёрзла в мокром. Спина при этом обливалась потом. Я очень боялась.
— Х-хорошо, я останусь, — тем не менее, кивнула я. Зиг вышел. Ему тут точно делать нечего. Беатрис подошла к бедной девушке, Маисе.
— Как ты? — спросила она и вытерла той лицо.
— Мне страшно, — призналась Маиса и крепче сжала большую ладонь Рассога. Беатрис взглянула на него. Он сам покрылся потом и дрожал, но не кричал и не суетился. Всё-таки не зря его называли князем.
— Помоги ей раздеться, — распорядилась Беатрис. — И пусть присядет. Будем тужиться. Не бойся, милая, всё будет хорошо! Скоро родишь и будешь отдыхать!
Моя подруга одарила девушку улыбкой. Та слабо улыбнулась в ответ и закивала. Я подошла к Беатрис, такой взрослой и спокойной, уверенной, в отличие от нас всех, и спросила, потирая потные ладошки о подол платья:
— Что мне делать?
— Когда ребёнок выйдет, я дам его тебе, чтобы ты почистила его от соков и тканей из нутра роженицы, — у меня голова шла кругом от ужаса, но я закивала. Мне выпало самое ответственное. Боги, я первая подержу ребёнка!.. Сейчас рухну. Беатрис сдвинула рыжие бровки. — Я буду бороться за жизнь матери. Ему нечего заглядывать туда, сама видишь, он весь белый. Его нечего винить, жена рожает. Всем мужчинам страшно. Пусть поддерживает её, ей это нужно. А мы обо всём остальном позаботимся.
Беатрис пожала моё плечо, успокаивая и меня. Снова закричала Маиса. Начались схватки. Она больше не могла стоять, мы уложили её.
— Держи её за руки и говори, как сильно любишь её! — строго сказала Беатрис Рассогу. Тот кивнул. Похоже, ему и правда не хотелось заглядывать под юбку рожающей. — Кати, ты тоже. Я буду принимать ребёнка.
Это был сущий кошмар. Маиса выла и кричала так, что я боялась, что она сорвёт горло. Вскоре она и сорвала. Но кричать не перестала. Била ногами, прикрытая лишь нижней рубашкой, вырывала мою руку. И откуда в такой малышке столько сил? Мне стало дурно, когда я увидела кровь из её нутра. Мне в отличие от Рассога пришлось глядеть туда. Кажется, я уже не хочу рожать…
— Тужься, тужься, милая! — подбадривала Беатрис бодрым голосом. — Скоро! Уже немножко осталось!
Немножко⁈ Целая вечность прошла до того, как ребёнок начал выходить. Он выпал на полотна, красный и маленький, трясущийся, и зарыдал. Я тоже зарыдала. Не могла поверить, что чудо свершилось. Увидела рождение человечка, и чувства переполняли меня. Беатрис подхватила его, закутав в чистую тряпицу, и дала мне.
Настал мой черед помогать. Я очень боялась прикасаться к такому маленькому и слабому существу. Боялась ранить нежную ножу или тонкие ручонки. Это был мальчик. Он истошно плакал, пока я вытирала его, чтобы не задохнулся. Беатрис обрезала пуповину и обрабатывала рану у матери.
— Поздравляю, князь! — сказала я, закончив. Встала и на трясущихся ногах подошла к Рассогу. Протянула ему свёрток. — Сын родился!
Кочевник осторожно взял сына из моих рук. Он тоже плакал. Никогда не видела, чтобы мужчины плакали, тем более такие суровые, как этот кочевник. Я забыла, что этот человек наш враг, что принёс сотни несчастий моей родине. Я
