— Прости, что сделал больно, Лоис.
— А ты прости, что не поверила, и за то, что наговорила. И за написанное прости. Я не…
— Ты очень много извиняешься для пострадавшей стороны, — прервал меня Бен с мягкой улыбкой. — Если подумать, ты в принципе склонна к самобичеванию больше любого из моих знакомых.
Я виновато опустила взгляд и тут же встрепенулась от мужского: «Вот, снова».
— Не могу же я себя переделать!
— И не нужно, но ты упорно пытаешься. Есть у меня одна практика для избавления от чувства вины…
— Давай чуть позже, — попросила я, набрала в грудь побольше воздуха и, указывая на детский конверт, сказала: — Я не думала, что это письмо когда-нибудь попадет в твои руки.
— Тогда почему оно было отправлено?
— Мое неумение следить за собственными вещами, наша с мамой любовь к взрыву в месте проживания, плюс Уолтер, который начитался любовных романов и решил поспособствовать нашей с тобой старомодной переписке.
Я хлопнула в ладоши и развела руками, как бы говоря: «Та-дам!».
— Что ж, я рад, что получил его. Мне безумно жаль, что причинил тебе боль, Лоис, но мне также было приятно узнать, что я для тебя значу. А учитывая, что ты не планировала его отправлять, приятно вдвойне, ведь ты писала то, что на самом деле думаешь. Без цензуры, так сказать.
И вновь повисла тишина. Пару раз мне казалось, что Бен вот-вот заговорит, но он продолжал вести мысленную беседу с самим собой, как и я. Не знаю, обдумывал ли он, как мягче отшить меня или как красивее признаться в собственных чувствах, но это заставляло меня ощущать зависшую над головой гильотину.
— А с чего ты взяла, что в произошедшем замешена Трэйси? — поинтересовался мужчина.
Итак, мы обходим прямое обсуждение вопроса касательно наших отношений. Значит ли это, что он не придумал, как не обидеть отказом, и поэтому уводит подальше от щепетильной темы?
— Она пришла с поличным вчера, — ответила я, стараясь делать вид, что меня не распирает от чувства неопределенности. — Подняла повыше свои грязные ручонки и даже извинилась. Чепуха, да? Должно быть, свиньи полетели, а коровы начали выделывать изумительные пируэты на коньках. Хотя, погоди, я видела, как Трэйси катается на коньках — довольно неплохо, да и она десятки раз летала на самолете. Не знаю, считается ли последнее за полноценный полет, но, похоже, мы официально можем сказать, что возможно все.
— Вижу, вы, девочки, о многом поговорили, — понимающе кивнул Бен. — Будешь писать новое письмо?
— Пожалуй. На этот раз с извинениями, для Трэйси. Может, парочку, так как перестать оскорблять ее у меня что-то не выходит.
— Н-да… — протянул мужчина, скользя по моему лицу изучающим взглядом. — К этому мы еще вернемся. А что ты сделала с уже имеющимися письмами?
— Уничтожила вместе с частью газона (да простит меня мама!) и представлением Трэйси о щепотке моей адекватности.
— Она видела письма?
— Длинная история, — отмахнулась я и тут же выпалила: — Значит, я нравилась тебе в школе?
85
Мужчина заморгал, словно я перескочила с разговора о какао на тему геноцида.
Это было бы полнейшей глупостью, естественно. Кто захочет говорить о геноциде, когда можно пообсуждать напитки? Молочные, например.
Будь я кошкой, пила бы молочные коктейли, а не молоко. Они не такие скучные и порядком слаще. Еще к ним можно выбрать наполнитель. Сегодня — ванильный, завтра — клубничный, а если комок шерсти в горле сильно докучает — шоколадный.
— Было дело, — ответил Бен, и я облегченно вздохнула.
Попытки успокоить себя размышлениями о напитках были не самыми удачными.
— Почему ты мне не говорил?
— Я пытался, — пожал плечами шатен. — Мне казалось, что для начала нужно сходить на свидание, а серенады о любви оставить на потом. Но ты ведь ни на одно не согласилась.
— Допустим, ты приглашал меня пару раз.
— Пару? — фыркнул он и словил мой недовольный взгляд. — Ладно, допустим.
— Почему сдался? Я разонравилась тебе?
Меж бровей Бена пролегла морщинка, а поджатые губы выражали то же недоверие, что полчаса назад читалось на лице Келли.
— Я понял, что не в твоем вкусе. Келли ведь таки решила засунуть свой нос не в свое дело, и ты мягко пояснила, каково твое мнение касательно дальнейшего развития наших отношений, когда разделила постель с Броуди.
Никогда больше алкоголь не коснется моих губ, иначе я не Лоис Лиз Лестер. Одни проблемы от этой гадости. Похмелье, провалы в памяти, нежелательные сексуальные контакты и вероятная потеря возможности нескольких лет счастья из-за последних двух пунктов.
Ах да, а еще я слышала, печень со временем начинает тебе мстить. Ничего удивительного. Я бы тоже жаждала расплаты, если бы тот, кто должен обо мне заботиться, постоянно подливал яду.
— Она поделилась со мной, когда я уже была не в состоянии воспринять что-либо, кроме очередной порции выпивки, — виновато начала я, про себя отмечая, что касательно склонности к самобичеванию Бен может быть прав. — Узнала обо всем сегодня, за пару минут до твоего прихода. Видишь ли, у алкоголя есть свойство стирать память покруче приспособлений агентов в черном. Правда в том, что я не помнила того, что мне говорилось прямым текстом, а твоих обхаживаний в лоб не замечала. Мне казалось, ты не можешь обращать внимание на меня. Не в романтическом плане.
— Я думал, Келли говорила с тобой до вечеринки, — потер затылок Бен и развел руками: — Но даже если так, ты все равно хотела быть с Броуди. Только о нем и говорила. Как влюбленная девушка-подросток. Разве это не значит, что ты предпочла его другим? И мне в том числе.
— Поначалу я притворялась, что хотела быть с Броуди, что сознательно спала с ним. До того как мы начали встречаться, это было совершенно не так. Ты ведь в курсе, мы мало знали друг о друге. Мне просто… Просто мне было слишком стыдно признать, что я чертова алкоголичка, переспавшая по пьяни с парнем, который ей не особо-то симпатичен. Даже Келли не говорила, что на самом деле к нему чувствую, а потом… Словом, я так упорно гнула линию заинтересованности, что оказалась его девушкой. И в итоге он затянул меня, как водоворот. Звучит отчаянно и жалко, знаю.
