Как бы то ни было, а Арно изгнан. Что же стало с Агатой? Розамунда покачала головой, пытаясь избавиться от лишних вопросов. Собственных секретов ей вполне было достаточно, чтобы без скуки ехать вслед за братом и его любовником. Уилу известно, что она останется в Скэдбери в одиночестве. Известно и то, что сад - любимое место долгих прогулок и лучший объект для рисования. Уил непременно ее найдет.
Глава 30
Розамунда помахала на прощание Томасу и Киту - друзья уезжали из Скэдбери в Лондон. Наконец-то в доме наступила блаженная тишина. Конечно, оставались слуги, но уже некому было следить за каждым шагом, то и дело звать, спрашивать, чем она занимается и куда идет. Теперь можно было спокойно распоряжаться собой и своим временем. Оставался лишь один вопрос: когда приедет Уил?
Она надела плащ, вышла под дождь и направилась в сад. Погода не благоприятствовала свиданию на свежем воздухе. Когда Уил появится, придется придумать убежище более подходящее, чем голые деревья и плачущее небо.
Розамунда задумчиво пошла по мокрой траве. Уил приедет не раньше, чем убедится, что Томас вернулся в город. Это означало, что в запасе имелся еще день-другой. Встретить возлюбленного в доме невозможно: кто-нибудь из слуг может раскрыть тайну. По той же причине сразу отпали конюшни и прочие надворные постройки. И вдруг в голову пришла блестящая идея: на краю леса стояла избушка странствующего угольщика. Странный молчаливый человек появлялся ранней осенью, когда с деревьев опадали листья, а после Рождества уходил дальше, в следующее поместье. Большую часть года избушка пустовала, но там царил порядок и всегда можно было найти достаточно угля, чтобы развести огонь и согреться.
Розамунда вышла из сада и жизнерадостно зашагала к опушке густого леса. Каменная хижина с черепичной крышей пряталась под деревьями, а возле двери лежала наготове небольшая кучка угля. Возле стены примостилась узкая койка с кучей одеял, а середину комнаты занимала медная жаровня. Внутри скопилась пыль, окна покрылись паутиной, но навести порядок не составляло особого труда.
Чистое белье и одеяла, кувшин вина, хлеб и сыр, зимние яблоки, да еще что-нибудь вкусное из стряпни мистрис Ради - этого хватит, чтобы превратить избушку в уютное любовное гнездышко.
Радуясь собственной сообразительности, Розамунда поспешила домой, чтобы заняться приготовлениями, а спустя пару секунд из-за дерева вышел Ингрэм Фрайзер. Что же девчонка задумала? К сожалению, сейчас не было времени за ней следить: поручение господина секретаря требовало присутствия в Лондоне. До сих пор еще ни один из хозяев не проявлял интереса ни к мистрис Розамунде, ни к мастеру Крейтону, но ведь никто не замечал того, что сумел заметить он.
Уил появился в саду через два дня. Оставил лошадь в деревне и пешком пришел в огороженное высокой кирпичной стеной поместье. Голые ветки яблонь спускались низко, так что оставалось всего лишь найти углубление для ноги, чтобы вскарабкаться и преодолеть препятствие. После недолгих поисков необходимая неровность рельефа обнаружилась примерно на уровне груди. Уил подпрыгнул, двумя руками ловко ухватился за верхние кирпичи и носком сапога нащупал упор. Потом повис на толстой ветке, подтянулся и оказался верхом на стене. Взору открылся аккуратный сад с рядами фруктовых деревьев.
Розамунда стояла чуть в стороне, прижав к губам палец. Уил радостно улыбнулся, а уже в следующее мгновение оказался на мягкой земле. Заключил любимую в объятия и поцеловал в губы.
- Я так и думала, что придешь сегодня, - пробормотала она, едва он поднял голову. - Видел в Лондоне Томаса?
- Встретил на Сизинг-лейн. Кузен отправил его в Гент. Судя по выражению лица, перспектива не слишком его обрадовала.
- Наверное, потому, что опять придется расстаться с Китом Марло, - предположила Розамунда. - В последнее время им редко удается побыть вместе.
Уил взглянул с любопытством.
- Не знал, что твой брат и драматург - близкие друзья.
Розамунда лукаво улыбнулась и подмигнула:
- Друзья и больше, чем друзья. Странно, что ты этого до сих пор не понял.
Теперь уже Уил откровенно удивился.
- Хочешь сказать, что их объединяют противоестественные отношения?
Не переставая улыбаться, она пожала плечами.
- Насчет противоестественных отношений ничего не знаю, но, судя по тому, что довелось увидеть, страсть самая настоящая.
Небрежное замечание вызвало бурную реакцию.
- Но это же сущая ересь! Неужели с уст благовоспитанной девицы могли сорваться столь ужасные слова?
Розамунда от всей души рассмеялась.
- Уил, мой милый Уил! Поверь, во мне нет ни капли благовоспитанности. Томас никогда не ограждал меня от правды жизни. Время от времени брата начинала мучить совесть, и он требовал, чтобы я немедленно выбросила из головы все лишнее, что пришлось услышать. Разумеется, я обещала. - Она перестала смеяться, посмотрела серьезно и тихо добавила: - Если бы я действительно была благовоспитанной и выбросила из головы все лишнее, то не свила бы такого уютного любовного гнездышка. Пойдем… покажу.
Она взяла возлюбленного за руку и потянула в сторону леса.
Уил снова обнял ее, поцеловал и лишь после этого покорно пошел следом. Оказавшись на опушке, посмотрел на хижину и удивленно поднял брови.
- Что это?
- Я же сказала: любовное гнездышко. Все готово, осталось только разжечь уголь в жаровне. Если проголодался или хочешь пить - есть еда и вино. Или?…
Не договорив, она подняла щеколду и распахнула дверь.
Уил остановился на пороге, недоуменно обводя взглядом маленькую квадратную комнатку, а Розамунда тем временем зажгла лампу, а потом развела огонь в жаровне. Скоро угли разгорелись, и стало тепло.
- Хочешь выпить? - спросила она и взяла с шаткого стола кувшин.
- Потом, - хрипло ответил Уил. Сбросил шляпу и плащ, поднял возлюбленную на руки и посмотрел в счастливое лицо. - О, до чего же ты прелестна!
Она светло улыбнулась, радуясь знакомым словам, которые не переставали удивлять и волновать. Обвила ногами бедра любимого, жадно поцеловала и от нетерпения даже укусила за губу, почувствовав на языке вкус крови. Уил едва слышно застонал, отнес Розамунду к кровати и опустил, сам едва сдерживая вожделение. Встал рядом на колени, поднял юбки выше талии и начал гладить по мягкому животу, изящным бокам, нежным бедрам. А потом наклонился, поцеловал сокровенный уголок и принялся смело ласкать языком островок блаженства, лишая возлюбленную последних остатков рассудка.
Вот он развязал тесемки на бриджах. Напряженный член коснулся кожи; Розамунда развела бедра и приподнялась на постели, чтобы оказаться ближе и принять в себя плоть любимого. Глядя в глаза, он начал мерное движение, и она подчинилась, уступила ритму. Оба бормотали какие-то несвязные слова, с каждым мгновением все выше восходя на гору счастья - до тех пор, пока Розамунда не испугалась, что сейчас рассыплется на мириады осколков и улетит вместе с ветром.
