1
Воспитание чувств:
Любовь в Манхеттене?
Не смешите меня!..
Рассказать вам трагическую сказочку в духе «валентинок»? Слушайте.
Жила-была одна английская журналистка. Как-то раз приехала она в Нью-Йорк. Она была хороша собой, остроумна и тут же закрутила роман с одним из самых завидных нью-йоркских холостяков. Тиму было сорок два, он был инвестиционным банкиром и зарабатывал что-то около пяти миллионов в год. Две недели подряд они целуются и нежно держатся за руки — и вот в один прекрасный осенний день он везет ее в свой недостроенный дом в Хэмптоне. Вместе с архитектором они склоняются над проектными чертежами. «Я чуть было не попросила сделать сплошные перила на втором этаже, чтобы дети случайно не упали, — рассказывала потом журналистка, — думала, он мне предложение делает». В воскресенье вечером Тим завозит ее домой и напоминает про ужин во вторник. Во вторник он звонит и просит отложить ужин до другого раза. Две недели — ни слуху ни духу. Наконец она звонит ему и интересуется, не слишком ли затянулся этот самый другой раз. Он обещает перезвонить. Вы-то уже догадываетесь — он не перезванивает. А вот она, как ни странно, никак не хочет понять, что произошло. Говорит, у нас в Лондоне, раз уж дело до чертежей дошло, это что-нибудь да значит. Наконец меня осенило: ну конечно, она же из Лондона! Откуда ей знать о Конце Любви в Манхэттене! А потом я подумала: ничего, освоится.
Добро пожаловать в Век Искушенных. Сверкающие огни Манхэттена, некогда столь оживлявшие эпизоды трогательных свиданий, воспетых Эдит Уортон, еще не поблекли — но сцена опустела. И нет здесь больше места ни «Завтраку у Тиффани», ни головокружительным романам — завтракаем мы теперь в семь утра, а романы стараемся как можно скорее выкинуть из головы. Куда катится этот мир?
Трумэн Капоте точно предугадал дилемму современных девяностых — коллизию любви и сделки. Пожалуй, слишком точно. В фильме «Завтрак у Тиффани» и Холи Галлайтли, и Пол Варджак связаны по рукам и ногам — оба живут на содержании. Но — о чудо! — им удается вырваться из заколдованного круга: власть денег попрана, любовь торжествует. В Манхэттене такое не часто встретишь. Все мы связаны по рукам и ногам — работой, квартирой, светским кодексом фешенебельных ресторанов, роскошными особняками на хэмптонском побережье, парадной ложей в театре «Гарден», и нам это нравится. Инстинкт самосохранения и деловые интересы стоят на первом месте. Амур отдыхает.
Припомните хоть раз, когда в ответ на томное «люблю тебя» вы не добавили бы от себя «как друга»? Когда при виде млеющей от восторга пары вы обошлись бы без циничного «не смешите меня!»? Когда, услышав банальное «я с ума схожу от любви!», вы не съязвили бы: «Утром пройдет»? А что за фильм стал главной рождественской сенсацией, не считая слащавых сказочек с Тимом Аленом? «Разоблачение»! И десять или пятнадцать миллионов киноманов в едином порыве ринулись лицезреть холодный расчетливый секс между корпоративными эротоманами — сюжет весьма далекий от романтики, но глубоко характерный для нравов современного Манхэттена.
Секса в Манхэттене по-прежнему хоть отбавляй, но это тот секс, который заканчивается дружбой и деловыми отношениями, но никак не любовью.
В наше время у всех есть друзья и коллеги — но нет возлюбленных, даже если мы с кем-то и спим.
Вернемся к нашей английской журналистке: каких-то полгода пара новых романов-однодневок, мимолетная связь с человеком, который вечно звонил ей «с дороги» и обещал перезвонить «из дома», но никогда не перезванивал — и она поумнела.
— Нью-йоркские романы не терпят чувств, — сказала она. — Но что, если мне нужны чувства?
Уезжай, милая.
Любовь в баре «Бауэри»,
часть первая
Пятница, вечер в «Бауэри». На улице снегопад, внутри — столпотворение. Среди публики: актриса из Лос-Анджелеса, восхитительно контрастирующая с обстановкой бара в своем виниловом сером пиджаке и мини-юбке, в сопровождении загорелого кавалера в золотых побрякушках; актер, певец и известный тусовщик Донован Литч в зеленом пуховике и мохнатой рыжей шапке-ушанке; Фрэнсис Форд Коппола со своей женой. Одно место за столиком Копполы пусто. Не просто пусто — соблазнительно, призывно, насмешливо, вызывающе пусто. Настолько пусто, что во всем баре не найдется более занятого места. И тут, когда пустота стула грозит разразиться скандалом, за столик подсаживается Донован Литч. По залу прокатывается волна острой зависти. Фрустации. Публика просто кипятком писает. Атмосфера искрится электричеством. Вот она, романтика Нью-Йорка.
Счастливый супруг
— Любить — это связать свою жизнь с жизнью другого человека, а что, если этот другой окажется обузой? — рассуждает мой приятель, один из немногих моих знакомых, кто вот уже двенадцать лет счастлив в браке. — И чем больше оглядываешься назад, тем больше увязаешь в своих сомнениях. И все меньше и меньше становишься расположен к серьезным отношениям, по крайней мере до тех пор, пока нечто значительное, вроде смерти родителей, не потрясет твою жизнь до основания.
— В Нью-Йорке люди возводят между собой железобетонные стены, — продолжал он. — К счастью, я с ранних лет успел устроить свою жизнь — в этом городе так просто не принимать отношений всерьез, что процесс приобретает прямо-таки необратимый характер.
Счастливая
(в общем и целом)
супруга
Мне позвонила замужняя подруга: — Я вообще не понимаю, как в этом городе можно строить какие-то прочные отношения. Это же практически невозможно. Столько искушений. Тусовки. Выпивка. Наркотики. Знакомые. Человеку нужны развлечения. А что можно делать вдвоем? Сидеть в четырех стенах и друг на друга любоваться? Когда ты одна, все намного проще. И домой не нужно возвращаться.
Холостяк из «Коко Паззо»
Много лет назад мой приятель Капоте Дункан, имея репутацию одного из самых завидных женихов Нью-Йорка, крутил романы направо и налево. В то время мы еще наивно полагали, что однажды кто-нибудь его захомутает. Должен же он когда-нибудь влюбиться, рассуждали мы. Рано или поздно все влюбляются, и его избранница уж точно будет красивой, умной и преуспевающей женщиной. Но все эти красивые, умные и преуспевающие появлялись и исчезали. А он так и не влюбился.
Мы заблуждались. Сегодня Капоте ужинает в «Коко Паззо» и радуется собственной неприступности. Ему не нужны длительные отношения. Даже слышать об этом не желает. Его не интересуют чужие проблемы. Он прямо говорит женщинам, что предлагает им свою дружбу в обмен на секс, и это все, на что они могут рассчитывать.
И ему хорошо. И даже не грустно. Ну, не больше, чем раньше.
Любовь в баре «Бауэри»,
часть вторая
За моим столиком в «Бауэри» — Паркер, журналист тридцати двух лет, пишущий романы с неизбежно печальным концом; Роджер, его любовник; Скиппер Джонсон, юрист, специализирующийся на шоу-бизнесе.
