- И самого Кита, и его пьесы.
- Мир обеднел. - Он крепко сжал тонкие пальцы. - Сколько прожил этот неуемный кутила? Двадцать восемь лет? Нет, кажется, двадцать девять. Только представь, какие шедевры мог бы он создать, повзрослев и став мудрее.
Лорд Эскью обнял жену за плечи и привлек к себе, а она склонила голову и услышала ровный, надежный стук сердца. Муж всегда умел успокоить и поддержать.
- Сегодня утром зашел во двор собора Святого Павла, - негромко продолжил он. - Купил тебе несколько новых пьес, уже получивших лицензию. Надеюсь, прочитаешь с интересом.
Во дворе собора бойко торговали литературой самого разного толка: романами, памфлетами, пьесами, стихами и даже научными трактатами. Мусор продавался рядом с драгоценностями, но Розамунда с жадностью поглощала все, что попадалось в руки.
Она оживилась:
- И где же они?
В ее вопросе послышалось острое нетерпение, и Роджер улыбнулся:
- Барт отнес в дом вместе с волчком для Меган и погремушкой для Чарлза.
- Балуешь детей. - Розамунда поцеловала мужа в уголок губ. - И меня тоже.
- Вот уж нет. Это ты, милая, освещаешь каждый миг моей жизни. - Лорд Эскью встал и протянул руку. - Пойдем, посмотришь подарки.
Держась за руки, они медленно возвращались домой. Розамунда вспоминала Кита таким, каким не раз видела в юности: вот мастер Марло, изрядно выпив, шествует по улице и безрассудно горланит лихие песни. А вот с горящими вдохновением глазами сидит за работой в кабинете Томаса. Ссорится и мирится с другом-любовником. Да, наверное, она всегда чувствовала, что этот человек был слишком силен, занимал в мире несоразмерно много места и чересчур ярко горел, а потому вряд ли мог прожить долго.
Поднявшись по ступеням и войдя в холл, Роджер взял игрушки и отправился в детскую, а Розамунда устроилась на своем любимом месте - в спальне на широком подоконнике. Долетавший с реки ветерок приятно освежал. Она развязала красную ленточку на пергаменте и развернула плотные страницы.
Расправила, с удовольствием полистала. Взглянула на имя автора и замерла: «Пьеса Уила Крейтона, недавно получившая лицензию королевского распорядителя празднеств и разрешенная к постановке труппой Ричарда Бербиджа в театре "Роза"». Знакомое название гласило: «Возвращение героя».
Розамунда долго сидела, делая вид, что читает, однако вместо слов видела лишь густые кудри, насмешливые губы, небесную синеву глаз: дорогие черты, которые каждый день встречала в своей - их с Уилом - дочке. А незабываемый голос звучал так ясно, словно любимый стоял рядом.
Время шло, но она не замечала ничего вокруг, пока наконец Роджер не окликнул:
- Что случилось, милая? Уже целый час сидишь неподвижно.
Леди Эскью посмотрела на супруга, потом снова опустила глаза.
- Эту пьесу написал один человек, с которым я когда-то была знакома. Он умер почти также, как умер Кит. Глупая, трагическая ошибка… оказался в неправильное время в неправильном месте. - Не скрывая слез, она тихо добавила: - Умер, даже не успев узнать, что его единственная пьеса будет поставлена.
- О, прости. - Роджер быстро подошел, опустился на колени и посмотрел в мокрые глаза. - Я могу помочь?
Розамунда грустно улыбнулась и взяла мужа за руку.
- Можешь. Просто будь здесь, рядом. Больше ничего и не нужно.
- Обязательно, - пообещал лорд Эскью. - Всегда.
Несколько минут прошли в неподвижном молчании, а потом Розамунда свернула листы и аккуратно перевязала лентой.
- Уже поздно, любовь моя. Пойдем ужинать.
Она встала и снова протянула руку, словно боялась хотя бы на мгновение остаться в одиночестве.
Роджер крепко сжал ладонь, привлек жену к себе и повел вниз, в столовую.
