- Это вина, Коля… это немыслимо страшная вина – я сама отправила его на смерть. Знала и отпустила, чтобы его убили. Это не дает нормально жить, спасает только Анька, - честно объяснила я, - ну… езжай уже, а то брат ждет.
Он отрицательно качнул головой, глядя на меня, шагнул ближе, взял за плечи и слегка встряхнул, глаза блеснули в свете фонарей антрацитовым блеском. Голос подрагивал от эмоций…
- Смотри на меня! Я плоть от плоти и кровь от крови его и я мужчина. А еще я воевал. И я не остался бы, Алена. И он не остался бы – ни ради того, чтобы выжить, ни даже ради тебя. Представь – он здесь и узнает, что его сын погиб, работая за него там, откуда он сбежал. Война – это тоже работа, но грязная, страшная и опасная! Я не отказался от Чечни, когда уже знал о гибели брата. Может, как раз это убило родителей, но тогда я не мог иначе! Он ушел бы в любом случае, даже отодрав тебя от себя… не думай об этом больше. Иначе быть просто не могло. Я знаю.
Ладони на моих голых плечах были горячими, как угли. Он отпустил руки, потом легонько приобнял меня.
- Давай прощаться, родственница.
- Давай, - согласилась тихо я, в голове стучало – «плоть от плоти и кровь от крови». Когда он уже открыл дверку и собрался садиться в машину, я окликнула его:
- Какую Липу? – удивился он, - а-а-а… ты о дереве? Смешная… Липовый цвет, запах? Ненавижу, не выношу… К чему этот вопрос, Алена?
- Да так… - прохрипела я, прокашлялась: - Езжайте. Счастливого пути, Николай. Коля, жду тебя завтра. Приезжай сразу, как только выспишься.
Глава 45 Мужчина сел в машину, захлопнул за собой дверцу, обратился к водителю:
- Поехали. Коля, ты сказал – куда?
Это было все, что он произнес за все то время, что они ехали до гостиницы. Николай Соловьев тоже молчал – при чужом человеке говорить о серьезных вещах не хотелось. Но когда вошли в вестибюль, он заговорил:
- Ну, скажи уже что-нибудь.
Николай отстраненно посмотрел на него, ответил:
- Нужно хорошенько подумать. Тяжелый день.
- Чем он для тебя тяжелый? – удивился тот.
- Эмоции, впечатления, встречи… Не скажешь – из-за чего твоя сестра развелась с мужем? – поинтересовался мужчина, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
- Гульнул, - не стал вдаваться в подробности Соловьев.
- Понятно, - кивнул Николай, - бывает, видно, и такое. Чего только не бывает.
- О чем вы с ней говорили?
- По обоюдному согласию перешли на «ты», я предложил обращаться при необходимости, она разрешила звонить и узнавать новости о них с Аней. Коля, в девять меня здесь уже не будет, давай прощаться сейчас. Будем держать связь, - удирали они по рукам.
Приняв душ, Николай лег в постель и прикрыл глаза – так лучше думалось. В душе царил хаос и сумбур. Не зря он молчал с Колей Соловьевым – то, что творилось внутри, трудно было передать словами. Разобраться бы самому…
Когда он первый раз услышал по спецсвязи историю своего предка и женщины из нынешнего времени, то не положил трубку только потому, что это была именно что спецсвязь. Сомнения длились буквально минуты, потом он согласился на разговор по видеосвязи, дав свои координаты – хотелось видеть собеседника. Вечером услышал подробности и увидел молодое мужское лицо – серьезное и немного усталое, худое и загорелое, с острым умным взглядом. Попросив время, чтобы обдумать новости, он действительно думал… Думал и сейчас, не спалось – вспоминал…
- Должна встречать, хотя я и был против, - говорил Соловьев, ставя сумки на перрон и вглядываясь в толпу: - А вот и Аленка – там, в зеленом платье, видишь?
Он увидел. Странно было не увидеть, сразу натолкнувшись на дикий, отчаянный взгляд - взгляд-ловушку. Он машинально поправил на плече сумку и пошел через толпу, стараясь не потерять зрительный контакт, обходя группы встречающих, и почти не слушая, что говорит сбоку Соловьев. Эта женщина смотрела так, будто от того, как быстро он окажется рядом с ней, зависела ее жизнь. Он ускорился. А она сделала навстречу шаг, второй и вдруг бросилась к нему, прижалась, обхватив ладонями шею, скользнула ими на щеки и на его лицо посыпались поцелуи. Она что-то бормотала безо всякого смысла, даже слов он не мог разобрать, оцепенев от неожиданности на долгие секунды.
От нее пахло ребенком – тонко и чисто, как пахнет только от младенцев. К его груди прижималась мягкая женская грудь, а щеки почти сразу стали мокрыми от ее слез. В какой-то момент он почувствовал теплые губы на своих губах и не сдержался – сам обхватил ее. Ощущение узнавания пронзило насквозь – так удобно лежала рука на изгибе тонкой талии, такой хрупкой была шея под его ладонью – до замирания сердца! Так дурманил ее теплый запах…
Женщина в руках, его женщина – пьяное ощущение, улетное, просто космос! Дальше сорвался – мысли ушли. Не дал отстраниться, сам потянулся к ее губам, накрыл их, вобрал – сразу сильно, жестко и все волоски на теле стали дыбом – услышал тихий стон… И захлестнуло, с головой накрыло первобытными торжествующими ощущениями: радостный вопль внутреннего зверя, живущего в каждом настоящем мужике... зверя, получившего свою добычу; чувство полноты жизни – забыл уже, как это; дикая энергия – сто дел сделать в минуту; сладкий морок, затянувший разум...
Паутина… будто вязкая, чувственная паутина опутала их собой, … не место для нее было и не время. Понимал это, но стало необходимостью - прижать крепче, чтобы поняла, что натворила своими поцелуями, вобрать в себя, нырнув языком в теплую глубину ее рта, ощутив такой же нежный вкус, как и ее запах. Знал, что еще секунды - и все. Понимал, что этого просто не могло быть, не должно было, а значит - скоро закончится. Сейчас она опомнится и все прекратится…
- Ты не Ваня!
- Николай, - хрипло представился и почти неосознанно сделал попытку еще продлить сладкое безумие. Она не позволила, и ее брат возмущался. Да он уже и сам стал замечать посторонние звуки, движение вокруг – будто вышел из транса. Шум в ушах стихал, сердце уже не таранило ребра, пульс приходил в норму. Нужно было что-то говорить, знакомиться по-настоящему и он попытался, но вдруг, неожиданно даже для самого себя забеспокоился, увидев ее растерянность и даже непонятное ему отчаянье. Она что-то говорила, пытаясь сгладить, замять неловкость и прятала взгляд, который… потух. Николай не чувствовал ничего такого, одну только спокойную решимость – никуда она от него не денется, поздно – уже нашлась. Но отчаянно хотелось успокоить ее, помочь снять эту неловкость, раз уж ее чувствует она. Кажется, у него получилось.
До поцелуя он не видел почти ничего, кроме дикого, ошеломленного, тянущего к себе взгляда. Рассмотрел чуть позже - и милое лицо, и все то, что не скрывала одежда. И сразу же по мужской привычке домыслил для себя то, что оставалось под ней. Когда она уходила, тяжело и пристально смотрел вслед. Не верилось, что только что держал это тело в руках. Амфорные обводы бедер, ноги, словно выточеные резцом гениального скульптора - идеальной формы, а еще волнистые каштановые волосы, приподнятые и открывающие гордую шею... - сумасшедшая женщина, просто крышесносная! Мужики должны кружить стаями, но у него серьезный шанс – она сама дала его, а он не упустит. Пораженный ощущением рока и предопределенности, он почти упустил из вида ее объяснение - причину, по которой появился этот шанс. Будто бы появился… Померещилось, поманило и ушло…
