Кольцом выстроились верные сотрудники ОЧС и Мак среди них. Андроид молчаливой фигурой стоял в толпе. Рядом, но не с ними: Харон строго настрого велела скрывать свою связь.
«Они шли за мной, за настоящей правдивой легендой, за невообразимым и возможным, за неприкасаемым и таинственным символом. Но кто пойдет за простой девчонкой. А те, кто против и вовсе страх потеряют. Джоуб не может напрямую завоевать нашу систему, но что таят в себе другие вселенные и насколько многообразны проявления зла».
Выдохнув, Харон обвела взглядом тысячи смотрящих на нее глаз.
— Обладающие Силой существовали с начала времен, — проговорила она. — Хранители, Лорды, Рыцари, до этого времени нам удавалось защищать вас, не тревожа. Зло ступило в этот мир, но ему никогда не получить нашу Силу и ваши души. Мы часть планеты, всегда были, есть и будем ей. Мы пришли из неоткуда и когда— нибудь уйдем в никуда. Мы смертны и бессмертны. Мы то, к чему вы можете прикоснуться и что недосягаемо. Мы будем уберегать вас, умирая и возрождаясь. У нас нет семей и других имен, а есть только вы. Наш мир — наша главная и беспрекословная Сила. И она вечна! Толпа разразилась аплодисментами.
Слово взял Метт.
— Я официальный представитель Мира Абсолютного Добра, заявляю, что отныне и навсегда
Система Трех Сунг взята под наше покровительство. Если надо будет, мы создадим такой же экран, что защищает нас от Мира Зла.
— Как Монарх Бангина я оказываю свое доверие Хранителям и МАД.
— Как Первый Президент Республики я оказываю свое доверие Хранителям и МАД.
— Как Второй Президент Республики я оказываю свое доверие Хранителям и МАД.
* * *
Квартире Джи было не привыкать к присутствию в ней Обладающих Силой, правда, на этот раз все эти Обладающие с трудом помещались в ее гостиной. А еще практически у всех
Обладающих Силой были свои счеты друг с другом.
Фаэтон ругался на Харон и Рыцаря за привлечение в мир Повелителя Зла, попутно добавляя, что их Падение такими темпами не за горами.
Анфея указывала ему на нелогичность и добавляла, что еще и на свою свадьбу всех этих темных позовет, и на коронацию, и на оглашение пола наследника.
Сапфир орал на Верховного за то, что тот скрывал от него Хуана-Янтаря, и орал на Фаэтона за то, что тот хотел сделать Нибуру «путешествующим по времени Хранителем». Услышав, что
Янтарь и старший из детей Джи — одно лицо, Фаэтон переключился на Верховного на тему:
«Падшего Лорда решил вырастить?!».
Янтарь и Плэт, попеременно ругаясь с Верховным, осаждали Фаэтона, чтобы тот успокоился.
Кита молча гладила спину своего Лорда. Свою порцию: «Падший Харон убил твоего предшественника», она уже получила.
«Мам, а нас теперь на опыты отдадут?», — взволновано бил хвостом Бин, пока Шет рычала то на Лордов, то на Хранителей.
Рыцарь и Харон перекрикивали друг друга относительно возникших теперь проблем с наследием Монархии.
— Как нам с Бангином теперь быть?! — кипятился ее брат. — Как скоро твои же коллеги додумаются проводить параллели между темноволосым регентом и темноволосым Рыцарем?!
И вся твоя легенда Шангаю под хвост полетит!
— И ты все еще считаешь себя лучшим кандидатом для принцессы, — тут же скривился Фаэтон.
— А что ей надо было сказать: привет, я на самом деле Сэм Джи?! — заступилась за подругу
Нибуру.
— Но, Харон, ты бы правда легенду про «нет вторых имен» согласовала, — поддержала брюнета
Стик. — У нас вся планета знает, что принцесса и Хранитель — это одно и то же.
— Подкорректируем легенду как-нибудь, — обхватила голову руками синеволосая. — Наговорим про в зависимости от обстоятельств, про особенности Силы. Да и не настолько хорошо у нас планеты общаются.
— Я бы ваш Харон вообще закрыл от остальных! — прошипел Фаэтон. — Ты, Стик, тоже хороша, — обрушился он, — шляешься по иным мирам, вмешиваешься в регулианскую смуту!
— Фаэтон, не зуди! Я тебя, кстати, звала с собой. Тоже мог иные миры посмотреть — тебе не помешало бы. Но нет: «Я многовековой хранитель, я верен долгу», — передразнила она.
— Тебе, принцесса, жениха скоро представлять, чтобы трона не лишиться.
— А тебе лишь бы к принцессам приставать, — съязвила Харон.
— Зато я не заинтересовывал Повелителя Зла, и за тысячи лет ни разу не показал себя! А у тебя блондин в форме ОЧС по квартире ходит! — гневно указал он в сторону Мака.
— Эй! Я так-то муж ее. И еще раз мою жену Падшей назовешь, застрелю.
— Он может, — подтвердил Верховный.
— Ребят, — подал голос Сабек, — а может мы спокойно и мирно договоримся, как всегда раньше было. Все проблемы по очереди обсуждать начнем, без криков. Проблема первая и главная — этот Маг Теней точно не сможет нам навредить?
— Серьезно нет, — кивнул Метт, — мораторий МАДа не пустит его и его приспешников сюда.
— Надолго нет, — прозвучал грубый женский голос: Линдс стояла совсем близко к ним: все тело брюнетки переливалось и искрилось, и было видно, что она испытывает дикую боль. –
Прощальный подарок, — вскинула она руку.
Молниеносное лезвие проткнуло грудь Хранительницы Плэт. Маленькая, полупрозрачная фигурка Сэти растворилась на ладони Линдс, а ведьма упала замертво.
Через мгновение комнату сотряс отчаянный крик Харон.
* * *
В полной тишине сидели они в больничной комнате МАДа, наблюдая, как диковинные приборы и Сила Главного Лорда поддерживают едва теплившуюся в Сэти жизнь.
— Сила еще у нее, — проговорил Верховный, — она помогает, но без души.
— Продержи ее столько, сколько сможешь, — мрачнее самой темной харонской ночи, Воин подошла к Метту, ее глаза переливались зеленым и черным. Наблюдатель молча кивнул на второй выход из палаты.
— Принцессы, Сабек, спасибо за помощь, — развернулась Хранительница сумеречной планеты.
— Вы все куда собрались? — дернулась Анфея.
— В мир зла, — тоном, не терпящим возражений, проговорила Харон.
Глава 17
Два совершенно противоположных мира сосуществовали рядом друг с другом. Бесконечная граница, более всего напоминающая осязаемое северное сияние, была их началом, но конца не было.
У границы же вечный дозор вели верные служители МАДа, лучшие воины, обладающие самыми разнообразными способностями. И хотя сам повелитель преступить ее не мог, отдельные приспешники его то и дело проникнуть пытались. Но воины МАДа были всюду и всегда, неся посменно свой караул, чередуясь и днями, и ночами, ведь в мире абсолютного добра служба — это любимая работа, которая не должна быть препятствовать жизни личной.
