Не оставалось никаких сомнений в том, что братья Стэнли не двинутся с места до тех пор, пока не станет ясен ход сражения. Тянуть время уже было бессмысленно. Находясь в менее выгодном положении, Оксфорд понимал, что глупо ждать, когда на него сверху обрушится вражеская лавина, и ему надо с самого начала завладеть инициативой. Он дал приказ идти вверх по склону, и тогда с холма пошел в наступление Норфолк. Королевский союзник, обладая численным превосходством, мог выиграть битву одним ударом. Однако многоопытный Оксфорд заставил своих людей сгруппироваться в плотный клин — так чтобы никто из них не отходил от штандартов далее 10 футов. Лавина Норфолка, наткнувшись на непробиваемый клин, растеклась надвое, натиск потерял темп, и завязалась ожесточенная рукопашная схватка.
С этого момента битва превратилась в немыслимо хаотичную кровавую потасовку. Норфолк пал, очевидно, одним из первых: ему стрелой пробили горло после того, как Оксфорд расплющил его латный воротник. Похоже, Генрих решил еще раз попытаться уговорить Стэнли, поскольку внезапно поскакал в их сторону. Ричард, увидев его знамя, ринулся со своей свитой за ним. Два двора сцепились друг с другом в лучших традициях средневековых рыцарских боев, и Генриху впервые пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть. Как нас убеждают, граф Ричмонд сражался мужественно, но в его группе было значительно меньше воинов и скоро стало ясно, что и он сам, и все Тюдоры терпят крах.
От неминуемого поражения его спас сэр Уильям Стэнли. Старший брат все еще колебался, но сэр Уильям, наблюдавший за битвой с расстояния в полмили, все-таки решился вступить в схватку. Он дал команду своему войску, уже давно ждавшему приказа идти в атаку, пришпорил коня и помчался на выручку к Генриху. Неожиданное появление на поле брани 3000 воинов, не успевших притомиться и жаждавших дать волю рукам, полностью изменило ход сражения. Под Ричардом убили его белого скакуна, и он дрался пешим. Соратники, видя, что битва проиграна, просили его уйти, но он продолжал отбиваться, размахивая тяжелой булавой, пока не свалился под чьими-то ударами. Он оставался на месте, бежала его армия. Ричард умер со словами: «Измена! Измена!» — но, как и хотел, королем Англии.
Битва при Босворте не относится к числу крупных сражений. Она длилась часа два и к восьми утра, по всей вероятности, закончилась. Если даже учесть и те жертвы, павшие в ходе преследования остатков королевской армии графом Оксфордом, то под Босвортом погибло менее 1000 человек. Тем не менее сражение стало поворотным событием в истории Англии. Оно подвело черту под правлением династии Плантагенетов и Войной роз и завершило Средневековье. Англия Генриха Тюдора и его преемников станет совершенно другой нацией, более осмысленной и благополучной.
Согласно легендам, Генриха VII короновали непосредственно на поле битвы — Стэнли снял золотой венец со шлема убитого короля и водрузил его на голову победителя. Новый король первым делом отдал приказ арестовать герцога Нортумберленда. В то же время он, напротив, должен был его благодарить. Нортумберленд, демонстрировавший Ричарду верность до битвы, после того как она началась, отказался выполнить приказ короля идти вперед, и его войско оставалось на вершине холма, равнодушно взирая на побоище, проходившее внизу. Сейчас же он преклонился перед Генрихом и присягнул ему. Однако короля эти жесты не тронули. Возможно, Генрих посчитал, что герцог предал их обоих — не только Ричарда. Нортумберленд слишком долго выжидал. Какое-то время он провел в заточении, но потом король вернул ему все его титулы и привилегии.
Сам же Генрих, безусловно, заслуживает хулы за надругательство над телом погибшего Ричарда. Составитель «Большой лондонской хроники» писал:
«Покойного короля Ричарда, столь славно покидавшего город утром, сегодня после обеда столь же непочтительно привезли в этот же город; с его тела сорвана вся одежда, не оставлено ничего, чем можно было бы прикрыть срамное место; его связали… как будто это была свинья или какое-то другое поганое животное. Обмазав грязью и помоями, его доставили в церковь в Лестере на всеобщее обозрение и удивление, а после с полным безразличием похоронили».
Позднее, много позднее Генрих VII распорядился установить надгробный камень на ничем не обозначенной могиле Ричарда в церкви францисканцев в Лестере. Это обошлось ему в десять фунтов и один шиллинг.
19
«Король Ричард III»
(1471–1485)
Король Ричард:
Меня природа лживая согнула И обделила красотой и ростом. Уродлив, исковеркан и до срока Я послан в мир живой; я недоделан, — Такой убогий и хромой, что псы, Когда пред ними ковыляю, лают. Чем в этот мирный и тщедушный век Мне наслаждаться? Разве что глядеть На тень мою, что солнце удлиняет, Да толковать мне о своем уродстве? Раз не дано любовными речами Мне занимать болтливый пышный век, Решился стать я подлецом…
«Король Ричард III» Со времен нормандского завоевания Ричард III был и остается в истории Англии единственным королем, убитым в сражении, и только его имя окружено суеверными легендами. В главной из них, рожденной Томасом Мором и художественно оформленной Шекспиром, он представлен увечным горбуном, в чьем уродливом теле заключена душа злодея. Побуждаемый неуемным тщеславием, Ричард убивает слабоумного Генриха VI, его сына Эдуарда, принца Уэльского, совращает Анну, жену Эдуарда, подстраивает смерть собственного брата Кларенса и избавляется от двух мальчишек-племянников, один из которых уже признан законным королем, заточая их в лондонский Тауэр. Скорее всего он отравил свою супругу и почти наверняка женился бы на племяннице, если бы не опасался негативной реакции общества. Он поступает подобно многим чудищам итальянского Ренессанса, в котором образцом государственного и политического деятеля был его современник Чезаре Борджиа, а типичным мыслителем и глашатаем — другой его современник Николо Макиавелли. Для них в достижении цели все средства были хороши, и никакое преступление или предательство не казалось им непозволительным, если оно совершалось ради поддержания власти правителя.
Уже в более недавние времена появилась другая легенда, постепенно вытеснившая первую. Согласно этому преданию, Ричард был великим и добрейшим человеком, без каких-либо физических недостатков, и если бы ему не помешали обстоятельства, то он бы восстановил мир и справедливость в своем королевстве. Однако он стал жертвой самой гнусной кампании очернительства в истории человеческих отношений. Его опорочили преднамеренно, и все злодейские преступления, в совершении которых он абсолютно невиновен, были приписаны ему. Из человека, потенциально способного стать одним из величайших английских монархов, сделали невероятно отвратительную личность.
Сторонников этой теории вряд ли можно поставить в один ряд с такими корифеями, как Томас Мор и Шекспир. Но среди них можно встретить и основоположника готического романа Хораса Уолпола, и авторитетных историков вроде Пола Марри Кендалла, и романистов, подобных Джозефине Тей: ее великолепная «Дочь времени», пожалуй, внесла самый большой вклад в прославление доброго имени Ричарда. Для них архизлодеем является, конечно, Генрих VII: он-то и есть настоящий узурпатор, хотя и имел на корону гораздо меньше прав, чем его предшественник. Лишь выставив Ричарда в образе дьявола, Генрих мог оправдать собственные поступки. Если он сверг Ричарда, то с таким же успехом мог и убить двух малолетних принцев. Для этого у него были точно такие же основания, и он, без сомнения, причастен к другим казням — даже к умерщвлению в 1495 году сэра Уильяма Стэнли, десять лет назад помогшего ему в битве при Босворте.
