– По дружбе тоже, но не только. Ты ему нужен. Ты слыхал, что Дионисий, которого он раскрутил, воскрес после фейерверка?
– Я и не такой порожняк слыхал.
– А народ верит. И платит. Теперь нужно дальше раскручивать, Зина, дальше!
– Куда ж дальше? Воскрес – дальше некуда.
– Дальше надо возмездие показать! Слышал, как Саша Македонский собственный жмур ментам показал и живет теперь спокойно по новой ксиве?
– Так то – Македонский. И лишний жмур достал где-то. А мне моя родная ксива не надоела. Я по ней свои колеса получаю.
– Подумай. На тебя Пустырь сильно обижен. Пока ты светишь фейсом как Зиновий Заботкин, ему обидно. А сменишь ксиву, Пустырь простит. Чтобы все знали: Пустырь и на дне достал! Что сам Бог тебя покарал. Ему нужно для раскрутки показать, что Бог – за него.
– Слишком сложно. Пустырь всегда любил: из драного шнурка морские узлы вязать. Проще жить надо: слева купил – направо продал.
Автобус с подслушкой тихо кружил по воспетой петербургской белой ночи. Проезжал по набережной Фонтанки и сворачивал вдоль Летнего сада на Петроградскую. Как в детской игре: холодно-теплее-тепло-горячо!
– Ладно с разговорами, а мне спать охота, – переменил вдруг тон Зиновий. – Пустырь любил трубки бить, я эту тоже в его память грохну. И не звони больше – новый мобильник заведу.
Послышались гудки. Левон протянул замолчавшую трубку эксперту.
– Ничего, почти оконтурили. Плюс-минус дом на Зелениной. А перспективу ты наметил красивую: показательную кару Божию. Остается организовать. Хоть приглашай режиссера из ГИТИСа.
Зиновий трубку не разбил из бережливости. Положил аккуратно на тумбочку у кровати, но заснуть больше не мог. Напуган он был сильно. Подыгрывать он Пустырю не собирался: нашёл идиота, который согласился собственную гибель разыгрывать! Они и доиграют – до конца. Но Пустырь теперь не остановится, это точно. Всегда он был злопамятным – только прикидывался добрым парнем, на гитаре тренькал.
Зиновий считал, что пару взрывов всякий порядочный человек должен понять и простить.
Светиться в Питере теперь ему долго будет нельзя. И не только в Питере. Или на самом деле сыграть под Сашу Македонского? Если поверить, что Солоник разыграл комедию, а сам живет и смеется. Кто бы подумал в их чистом фарцовочном детстве, что доживут они до таких ролей в собственном живом кино? Когда-то все смотрели «Судьбу солдата в Америке» – и воспринимали как сказку, вроде Тарзана.
* * *
Нужно ещё понять Ему Самому, что значит – достичь совершенства?! Сделать Космос таким хорошим, чтобы уже ничего не менять?! Самозванные земные творцы думают, что достигают иногда совершенства в своих статуях, например, или картинах. Так статуи – застывшие. А Космос не может быть застывшим, остановка означала бы гибель. А когда всё непрерывно движется и меняется, то об окончательном совершенстве просто невозможно и думать. Лучше Оно сделать может, но сделать окончательно невозможно в принципе. Значит и окончательной цели просто не существует, пока есть жизнь.
Совсем просто. Но, оказывается, эту простоту надо было постичь. А постигнув – испытать давно забытое глубокое удовлетворение и успокоение.
Мысли об окончательной цели недостойны Его ещё и тем, что размышления о будущей цели, маячащей впереди, отвлекали от переживаемого мига. А полнота счастья, доступная Господствующему Божеству, ведь и состоит в ничем не омраченном переживании каждого мига, в свободе от порабощения памятью прошлого и заботой о будущем. И вот Оно снова – освободилось!..
* * *
Что выгодно отличало Дионисия от Христа и всех остальных детей Божиих: после Своего Воскресения Он оставался деятельным. В детстве, любя мифы Древней Греции, он не мог не заметить, что восхищавший его Геракл, заслуживший бессмертие своими подвигами, вознесшись на Олимп, сразу сделался неинтересен, и после обретения бессмертия ничего заметного не совершил, хотя, казалось бы, тут-то и открывается бесконечное поприще! Да и Христос чтим за то, что совершил до распятия. А потом – появился однажды перед апостолами, обнадежил их – и воссел прочно на триединый трон, чтобы больше ничего Самостоятельно не совершать – только совместно с Отцом и Духом.
А Дионисий, чудесно воскреснув, чувствовал непрерывный прилив сил. Серёжа с Оркестром правильно угадали Его тайные намерения, Он Сам всегда хотел основать земное царствие Свое в красивых и чистых местах, а они, как верные слуги, лишь опередили его желание, и Он радостно готовился к переселению на Алтай. Конечно, конкретно суетился Онисимов, но и Он пребывал в хлопотах.
Оставалось только эффектно покарать подрывников, явить чудо возмездия – и в путь.
Режиссеры показательного чуда решили, что нужно взорвать Зиновия на руинах шуваловского дома: взрыв за взрыв – получится симметрично и символично. Оставалось только доставить действующее лицо на приготовленную сцену. И даже нечаянно заснять возмездие на камеру. Дионисий выслушал и благословил.
Зиновий залег и из дому не выходил. А точная квартира, где он отлеживался, оставалась неизвестна. Дом только уточнили, потому что, не разбив трубку по-жадности, он не удержался и два раза позвонил жене. Скрывался он у подруги, поэтому поддержать жену требовал долг чести. Но и осторожная подруга заметила странный автобусик, прилепившийся поблизости. Люди в него иногда входят, а отъезжать он почему-то не отъезжает.
Подруга доложила Зиновию, и тот понял, что нужно срочно слинять. Можно было вызвать свою охрану и пробиваться силой, но Зиновий был не только бережлив, но и трусоват и всегда боялся перестрелок. Поэтому, не прибегая к телефону, он послал подругу с инструкциями. и через час к дому подъехала обычная труповозка, санитары в грязных халатах поднялись наверх – и спустились с носилками, на которых лежало тело, цивилизованно и гигиенично упакованное в пластиковый мешок. На труповозку наблюдатели посмотрели с сомнением, но атаковать её не стали: как раз до этого к дому несколько раз ездила совершенно натуральная «скорая» к местной сердечнице. Да и вынесли ногами вперед – такой приметой не шутят!
А Зиновий блаженствовал в трупном мешке, потому что здесь он особенно остро ощутил всю прелесть жизни.
Выйдя на свет и переживая счастье спасения, Зиновий повторял:
– А я сидел и всё вспоминал анекдот: «Выносите мебель!» и хотел купить Паше новый шкаф и вынестись в старом. А потом подумал: покойников уважают больше.
– Ты просто пожалел ей нового шкафа, Зина, – догадались соратники.
– Да я, да сейчас! – шумел Зиновий и тут же, превозмогши бережливость, выдал сумму на гарнитур для всей квартиры.
Узнав, что объект исчез, Онисимов решил не искать врага по всему свету, но покончить дело радикально:
– Подорвем кого другого, а слух пойдет, что убийца пришел на место преступления и чудесно подорвался. Убийц всегда тянет на место, это элементарно. А ваше дело, ребята, голая техника, – презрительно уточнил он спецам.
