Я повернул к лавке Мендросса и книге, но остановился, заметив Дегана.
Он так и стоял у подножия статуи Элирокоса, но теперь в полном изнеможении привалился спиной. У ног полукругом громоздились трупы, образуя жуткое подобие баррикады. Он сработал на совесть, и от нее не доносилось ни стона.
Запекшаяся кровь покрывала его от груди до пят и от плеч до кончиков пальцев. Правая рука безвольно болталась, не выпуская меча, и мне пришлось присмотреться, чтобы различить свежую рану, которая развалила руку между плечом и локтем. В левой он продолжал держать меч Кретина, но она тряслась.
Я огляделся в поисках Железа. Его нигде не было.
Я осторожно смотал веревку в левой руке. Отыскал рапиру, направился к Дегану и остановился перед полукольцом убоины.
– Ну, – произнес Деган устало и бесцветно. Он указал мечом в сторону, где лежал труп Никко. – Как прошло?
Моя рука стискивала веревку, пока та не скрипнула.
– Сукин сын! – бросил я.
– Значит, переходим прямо к делу. – Деган посмотрел на свои окровавленные сапоги и стряхнул с носка отломок чьей-то кости. – Во-первых, позволь вопрос. – И он посмотрел мне в глаза. – Если бы я просто попросил отдать мне дневник, после того как ты договорился с Одиночеством и пришел сюда вручить его Железу, ты бы отдал?
Я молча смотрел на него. Мне очень хотелось ответить, что да, конечно, но я не смог соврать.
– Так я и думал, – кивнул Деган. – Теперь ты понимаешь, почему мне пришлось напомнить о Клятве.
– Нет, не понимаю, – ответил я. – Не нужно этого делать.
– Разве? – Деган оперся затылком о камень. – Почему нет? Потому что так говорит Одиночество? Или Железо? Потому что они считают, что император разрушит империю, которую веками только и делал, что спасал?
Деган прикрыл глаза.
– Почему ты напал на Тень? – спросил он.
– Что?
– Ты слышал. Почему ты напал на Серого Принца? В одиночку?
– Потому что он угрожал Кристиане. Угрожал Келлзу, организации, всем подряд. Тень собирался шантажировать меня этим, и рано или поздно, когда я перестал бы быть нужным, он все равно бы от них избавился. Поэтому я решил, что им будет лучше, если я загашу его.
– Но ты же понимал, что не справишься, – возразил Деган. – Ты мог погибнуть еще до моего прихода.
– Мне пришлось, – пожал я плечами. – Другого выхода не было.
Деган бледно улыбнулся:
– Вот и со мной такая же история. Мне нужен этот дневник, так как я не могу позволить уничтожить империю лишь потому, что они решили, будто император представляет для нее угрозу. Поэтому я заговорил о Клятве. Это единственный способ спасти и империю, и тебя.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
Деган устало покачал головой, не отнимая ее от камня и не открывая глаз.
– Ты же не думаешь, что Тень оставит тебя в покое? Если ты не понял, скажу как есть: я не убил его. Он где-то тут, рядом. И он не обрадуется, узнав, что ты не только напал на него, но и отдал книгу Одиночеству. Мне плевать, что она тебе наобещала. От Тени не спрячешься, Дрот.
Деган открыл глаза и встретился со мной взглядом.
– Если только…
– Если что? – подхватил я, понимая, что меня подводят к определенному выводу, но до поры не волнуясь.
– Если только я не заберу у тебя книгу, – молвил Деган. – Тень знает, что ты мне не противник. Если я «заберу» ее, что бы это ни означало, – тут Деган ухмыльнулся, – то он не станет тебя винить.
– Возможно, – проговорил я. – Но я все равно на него напал. И на тебя он тоже затаит злобу.
– Это мое дело, – сказал Деган. – Он не так хорош, как воображает.
– Достаточно хорош, раз ты его не убил.
– Может быть, в следующий раз у него будет поменьше мелочи в карманах.
Я скрестил руки.
– Значит, он сумел уйти от тебя после того, как вы положили целый отряд Крушаков?
– Скажем так: мы разошлись по согласию и уважительным причинам. Вдобавок я искал тебя, чтобы отдать веревку.
Я провел пальцем по узлу.
– И ты совершенно случайно заглянул для этого к Мендроссу? Сегодня? В тот самый час?
– Если следить за местом достаточно долго, то обязательно повезет. Кроме того, ты всегда встречаешься с этим торговцем, когда что-то случается.
– Неужели я так предсказуем?
– Да, ты предсказуем, – кивнул Деган.
Я скорчил мину. Потом вздохнул.
– Ну и что дальше? – спросил я.
Деган оттолкнулся от постамента и выпрямился.
– Я напоминаю тебе о Клятве и забираю дневник, – заявил он. – Ничего не изменилось.
– Совершенно ничего, – подтвердил Железный Деган.
Я резко обернулся. Железо выступил из-за лотков. Он направился к нам непринужденной походкой, поигрывая мечом. Его рубашка промокла от пота, короткие волосы слиплись. На правом предплечье кровоточили две свежие раны, костяшки пальцев левой руки украшала длинная ссадина. Деган рассек ему щеку, но теперь туда добавилась неглубокая царапина. Ни одной серьезной раны.
Я посмотрел на Дегана. Тот глядел на Железо, прикидывая, в какой тот форме. Не приходилось быть семи пядей во лбу, чтобы понять его недовольство.
Железо остановился за покойницким полукругом.
– Он сказал тебе, что случится, если у него выгорит? – спросил он у меня. – О последствиях такого использования твоей Клятвы?
– Какого использования?
– Бронза собирается использовать твою Клятву против Клятвы другого Дегана – моей. Это недопустимо.
– Раньше бывало, – откликнулся Деган.
– В древности, – возразил Железо. – И в другие времена. Так больше не поступают. Но ведь и это не самое скверное, Бронза?
Деган молчал, понурив голову и глядя на него исподлобья.
– Сей Бронза взял с тебя Клятву, – продолжил Железо, – зная о моем участии на стороне противника. Приняв ее, он вступил со мной в конфликт. – Теперь Железо открыто испепелял его взглядом. – Он не просто влип, а сам создал проблему. Этого Орден уже не потерпит.
– И что это значит? – спросил я.
– Это значит, – ответил Деган, – что если я убью Железо, заберу дневник и вступлю в прямой конфликт с его Клятвой, то меня изгонят из Ордена, объявят вне закона и затравят.
– А если я его убью, – сказал Железо, – его имя лишь навсегда вычеркнут из свитков. Бронзовых Деганов больше не будет. Ну и еще он умрет, разумеется.
– Но не впервые же у Деганов такие конфликты? – предположил я.
– Дело не в этом, – сказал Деган, расправляя плечи. Он взвесил в руках мечи и отшвырнул клинок Кретина. – Речь идет о сознательном препятствии брату или сестре в исполнении Клятвы. – В его тоне обозначилась насмешка. – Дело в сохранении мира, а не в верности слову.
