— Я знаю, что не должен никому доверять.
— Ты — другое дело. Ты мой союзник.
Юная азиатка хотела подпрыгнуть от радости.
— Тиран не оставляет мне выбора. Один из его сбиров только что пытался убить меня. А один из твоих друзей меня спас, так?
— Да, конечно, — с чувством ответила Бина. — Видишь, мы следим за тобой.
Азиатка была в смущении. Она не знала, кто напал на Икера, и уж тем более, кто его спас.
— Я принял свое решение, — объявил молодой человек. — И у меня для тебя сюрприз.
Он показал ей рукоять кинжала с названием «Быстрый». На этот раз у рукояти уже было лезвие, отлично заточенное с обеих сторон.
— Вот этим оружием я и убью фараона Сесостриса, кровавое чудовище, которое угнетает мою страну.
61
— Я готов, — сказал царю генерал Несмонту. — Как только вы отдадите мне свой приказ, мы атакуем одновременно и со стороны реки, и со стороны пустыни. Воины Хнум-Хотепа будут взяты в клещи, а неожиданность нападения обеспечит нам быструю победу.
— Не будем слишком оптимистично смотреть на вещи, — умерил его пыл Сесострис. — Из того, что нам известно, они бьются, как соколы. Если произойдет хоть малейшая утечка информации, они устроят нам хорошую встречу! В случае больших потерь мы должны будем отступить.
— Именно поэтому нужно начать приступ немедленно, — настаивал Несмонту. — Каждый лишний день ставит операцию под угрозу.
— Я понимаю это, — признал Сесострис, — но, тем не менее, я должен дождаться приезда Верховного Казначея Сенанкха. Вести, которые он привезет, могут изменить ход событий.
Монарх поднялся, показывая тем самым, что заседание малого совета закончено. Никому после этого не хватило дерзости снова взять слово, и старый генерал, ворча, отправился к себе. И все же при первом удобном случае он попытается убедить Сесостриса склониться к его решению и выступить как можно скорее.
По старой привычке Несмонту поселился в одной из комнат казармы, чтобы быть в постоянном контакте со своими солдатами. Беспрестанно прислушиваясь, он любил быть в курсе той критики и тех возмущений, которые в том или ином виде можно было услышать в казарме. Это помогало тут же исправлять недостатки. По мнению генерала, военный быт не должен был страдать тем, что могло нанести вред моральному духу войска. Сытый, удобно размещенный, хорошо оплачиваемый и уважаемый начальниками солдат всегда является потенциальным победителем.
Войдя в офицерскую столовую, Несмонту тут же почувствовал, что климат там напряженный. К нему подошел его адъютант.
— Мой генерал, пива не хватает, а сушеную рыбу и вовсе не выдали.
— Ты вызвал интенданта?
— В том-то и проблема: он исчез.
— Это тот начальник, которого назначил правитель провинции Джехути?
— Так точно.
— Немедленно предупреди Джехути, и пусть он прикажет его найти. Попроси его также незамедлительно прислать нам то, чего не хватает. И... последний приказ: пусть офицеры не едят ничего из того, что было приготовлено тем интендантом.
— Вы опасаетесь, что...
— От дезертира можно ожидать всего.
После обеда, во время которого Хнум-Хотеп отведал жареного окуня, жаркое из говяжьих ребрышек и баклажан в оливковом масле, козьего сыра, разных сластей и спрыснул все это красным вином, сделанным в год Сесостриса II, он отправился в свое грандиозное вечное жилище, в котором проверял каждую деталь.
Талантливый художник заканчивал раскрашивать пеструю птичку на ветке акации. Глядя на этот шедевр, толстый и неуклюжий правитель провинции растрогался до слез. Его очаровали изысканность рисунка, яркий жар цвета, радость, исходившая от этого райского видения. С ним вместе восхитились и три его собаки, сидевшие тихо, пока хозяин созерцал это последнее чудо, созданное художником.
С удовольствием Хнум-Хотеп провел бы остаток дня, наблюдая за тем, как работает гениальный художник. Но начальник его стражи, долго не решавшийся нарушить радость господина, все же осмелился его побеспокоить.
— Господин, я думаю, что вы должны выслушать одного пришлого человека, которого мы только что задержали.
— Не время, расспроси его сам.
— Я это уже сделал, но его сведения касаются напрямую вас.
Хнум-Хотеп, заинтригованный, отправился за начальником стражи в сторожку, где держали подозрительного.
— Кто ты и откуда идешь?
— Я был интендантом главной казармы провинции Зайца и пришел вас предупредить.
Глаза Хнум-Хотепа блеснули гневом.
— Ты считаешь меня дураком?
— Мне нужно поверить, господин! Фараон Сесострис покорил все враждебные ему провинции кроме вашей. Даже Джехути покорился.
— Джехути? Ты шутишь!
— Клянусь, что нет.
Хнум-Хотеп сел на табурет, который чуть не погнулся под его тяжестью, и посмотрел интенданту прямо в глаза.
— Не рассказывай мне небылицы, иначе я раздавлю тебе голову собственными руками!
— Я не лгу вам, господин! Сесострис со своим штабом находится в Кхемену, и Джехути стал его вассалом.
— А кто у них командующий?
— Несмонту.
— Старый мерзавец... опасный, как кобра! А как же воины Джехути?
— Они ему подчинились, как и воины других провинций, ставших отныне союзниками фараона. Самое главное, что Сесострис решил на вас напасть.
— Напасть? На меня?!
— Это правда, уверяю вас!
Хнум-Хотеп поднялся, схватил табурет и с размаху разбил его на мелкие куски. Солдаты прилипли к стене, боясь, что он сорвет на них свой гнев. Сопя, как рассвирепевший бык, правитель провинции пешком пошел в свой дворец, презрительно отвернувшись от своего паланкина...
Убедившись в том, что ее начальник сейчас в приступе ярости, госпожа Текхат отложила на потом доклад об административных делах, который она планировала ему сделать.
— Устроить это мне! Мне! Пожелать захватить мою землю! Этот царь совсем потерял голову! Ну что ж, я поставлю его на место!
— На мой взгляд, Сесострис действует согласно точному плану и с непоколебимой решительностью.
Только госпожа Текхат осмеливалась так обращаться с Хнум-Хотепом, который пропустил мимо ушей это замечание и прошел в приемную залу, где царила приятная прохлада.
Его слуга тотчас принес ему холодного пива и бесшумно вышел. Текхат стояла в углу комнаты. Вдавившись в кресло, которое соответствовало его габаритам, начальник провинции гладил двух щенков, которые сразу же устроились у него на коленях, пока их отец сторожил детей, сидя у ног хозяина.
