Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
Илья слегка качнул головой из стороны в сторону, перекосиллицо, видно, что и это движение стегнуло как кнутом по снятой коже.
– У нас ночь впереди, – прошептал он. – Утромсхлестнемся в последний раз…
Добрыня застыл, рядом ахнул Алеша. Илья без постороннейпомощи не взберется и на лавку. Значит, утром вступать в бой кому-то из них!
На рассвете Алеша, который почти не смыкал глаз, тихонькослез с охапки мелких веток и пучков сухой травы. За сторожкой фыркали кони, ноласково, словно не врага чуяли, а переговаривались о чем-то своем, лошажьем.
Когда он приблизился, Добрыня заканчивал седлать коня.Затянул ремни подпруги, оглянулся на тихий шаг:
– Чего подкрадываешься?
– Илью не хотел будить, – ответил Алеша. – Ты…хочешь ехать?
– Надо, – ответил Добрыня просто.
– Лучше я, – возразил Алеша. – Я увертливей.А он тоже ослабел от Илюшиных ударов.
Добрыня помедлил с ответом. Алеша и вправду самый быстрый,но он, Добрыня, почти не уступает ему в скорости, зато превосходит в силе,умении, выносливости. Он умеет, как и Илья, распределять силы на всю схватку,угадывая ее конец.
– Нет, – сказал он тяжело, – рисковать нельзя.Поеду я.
Алеша не успел возразить, как сзади раздался хриплый, словнопростуженный, рев:
– Кто поедет?
Илья стоял, держась за столб сторожки, покачивался, бледныйкак привидение, как его нательная рубаха. Лицо за ночь осунулось еще больше, акровоподтеки стали зловеще черными.
– Илья! – воскликнули оба в один голос.
– Что задумали, мерзавцы, – проговорил он сотвращением.
– Илья, – сказал Добрыня убеждающе, – ты вон шагуступить не можешь…
– Но сидеть могу?
– То сидеть…
– Я буду сидеть, – сказал Илья, – но не налавке, а на коне. А вы… Как можно? Где доблесть, где ваша воинская честь?Он враг наш, но ему еще тяжелее. Вы хоть кружку воды мне подавали, а ему кто?Он один лежит в своем шатре!.. У кого из вас хватило бы совести вступить вбой с раненым?
Голос старого богатыря был полон горечи, и оба молчали, рыливзглядами землю. Алеша дорылся до кладов, потому что лицо внезапно просветлело.
– Но он сильнее!.. Это значит, мы только уравнялись бы!
– Нет, – сказал Илья угрюмо. – Вот если я невернусь…
Алеша снова потупился, а Добрыня сказал мудро:
– Тогда его искать не придется. Сам найдет.
– Тогда поступайте как знаете, – рассудил Илья. –А сейчас надо жить так, как велит честь и воинская совесть… Но на конявзлезть все же помогите, остолопы.
Конь шел тяжело, словно тащил гору. Противник, такой жевороной, как и он сам, оказался моложе и злее, в обеих схватках умело билпередними копытами, хватал зубами, пытался сбить грудью. Если бы не пришлосьпобывать в сотне таких схваток, то этот молодой мог бы победить еще в первый жедень. А так удалось продержаться до сегодняшнего утра…
Муромец обреченно смотрел на медленно вырастающий шатер. Обаконя паслись неподалеку, один уже под седлом. Полог шатра откинулся, оттудашагнул, пригибаясь, высокий воин в дорогой кольчуге, поверх которой блестятширокие булатные пластины. Завидев Муромца, тут же бросился к оседланному коню.Двигался быстро, легко, хотя Муромцу показалось, что левую ногу слегкаподволакивает.
Когда приблизились к стоянке, незнакомый поединщик ужеразвернул коня навстречу.
– Ты дрался хорошо, старик, – крикнул он звонкимзвучным голосом, – но сегодня твой день!
– Или твой, – ответил Илья угрюмо.
Воин захохотал:
– Не скрою, мне досталось. Никто и никогда так раньше… Новзгляни на себя!
– Ты трусишь, – обронил Муромец равнодушно.
– Я?
– Ты. Я не первый раз в поединке. Вижу, когда кто воттак…
Воин онемел от изумления. Потом медленно выдохнул сквозьзубы, грудь его опала, и Муромец понял, что попал в самую точку.
– Да как ты… – Воин прошипел зло, но вместе с темрастерянно, умолк, поперхнулся, провел ладонью в рукавице из буйволиной кожи полицу. – Впрочем, ты в самом деле способен напугать!.. Но я вижу, сколько втебе осталось жизни. И вижу, сколько во мне. Тебе не выстоять.
Муромец снял с седельного крюка булаву, до чего же тяжела,сказал приглашающе:
– В ваших землях воюют языком?
Воин всхрапнул оскорбленно, его конь тут же сделал скачоквперед, еще, еще… Булава взлетела над головой Муромца, воин закрылся щитом,грохнуло так, что в земле хомяки спрятались поглубже, птицы улетели на крайнеба, а на далекой заставе Добрыня и Алеша вздрогнули и замерли, вслушиваясь встрашный грохот и лязг.
Солнце поднялось на самую вершину, головы и плечи накалилисьпод жгучими лучами. Над обоими колыхался струями перегретый воздух, как надраскаленными слитками железа. С грохотом и лязгом оба тяжело били друг подругу, измученные кони стояли, лишь вздрагивали, когда всадника сотрясало отудара, и та дрожь уходила через их тела прямо в землю.
Илья не чувствовал ни рук, ни тела. Перед глазами в краснойпелене иногда возникало искаженное лицо с оскаленными зубами, он чувствовал,как его руки все же вскидывают тяжелую, как гора, булаву, стараясь ударить вэто ненавистное лицо, как снова грохот и звон, голова раскалывается от боли илязга, противник смахивает кровь с лица, та уже не огибает брови, а заливаетглаза, молчит, лишь дышит хрипло и надсадно, но силы еще есть, а вот у него,лучшего из богатырей, уж нет, кончились…
Булава в его руке внезапно лишь дернулась кверху, но поднятьуже не сумел. Враг еще не понял, что старый богатырь выдохся, а Илья уже сказалсебе горько: все, отвоевался. Осталось только помереть без позора.
Он качнулся вперед, высвобождая ноги из стремян, дотянулсядо противника. Тот вяло ударил мечом, но лишь угодил рукоятью в лоб, а Илья,обхватив его за плечи, рывком качнулся вниз, увлекая с собой.
Он извернулся, упал умело сверху, под ним только хрустнуло.Враг всхлипнул, дыхание вылетело от удара. Илья навалился всем телом,оглушенный противник начал барахтаться, приходя в себя. Чувствуя, что тот скаждым мгновением восстанавливает силы, не удержать, Илья торопливо сунулпальцы за голенище сапога, нащупал рукоять узкого ножа из закаленной дамасскойстали.
– Ты… – прохрипел противник, – ты…
– Прощай, – выдохнул Илья вместе с кровью из разбитыхгуб. Собрав остатки сил, он ударил ножом. Разбитые кольца кольчуги заскрежеталипо лезвию. Нож вошел едва на два пальца, Илья привстал и навалился всейтяжестью, сам рухнул на рукоять ножа, вгоняя в твердое, как молодой дуб, телопротивника. – Все… Не сиротить тебе малых детушек… Не жечь, не гулять на Руси…
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
