— Девочка тяжело больна. Показатель малярии сделался темно-синим. Но она моложе, у нее более сильный организм и полученный от предков иммунитет. Ты же, в свою очередь, человек крепкий, и у тебя меньше яда в крови.
— Яда?
— Того, который разносят комары. Болотного духа, как его называет Деф Гроот.
— Деф Гроот чушь порет, — оборвал рыцарь. — Комар — это насекомое и вызывает зуд. Но разносить болезнь, которая может убить? Ерунда.
— Ерунда или нет, я хочу, чтобы ты поделился лекарством с малышкой. Одну треть — ей, две — тебе. Это даст вам примерно равные шансы выжить.
— Шансы? — забеспокоился оруженосец.
— За обоих я поручиться не могу. Существует определенный риск.
— Победивший даже в бою палками получает имущество побежденного, — воспротивился Санса. — Добыча ему полагается. Это священный закон войны. Если победит мой господин, то шестьсот талеров в порошке от малярии будут его.
— Санса прав, — проворчал Деф Гроот. — Воин должен что-то от войны иметь. Иначе охотников таскать меч станет мало, и варвары сотрут нашу цивилизацию в порошок.
— Кипанчо…
— Достаточно, Дебрен. Мы решили: победитель диктует условия. А суд будет Божий. Что бы ни случилось, произойдет по Его воле.
На одной чаше весов был Бог, будущее цивилизации Востока и мускулы, прямо-таки разрываемые энергией. Ощущение силы, скорости и справедливости дела, за которое он сражается. На другой чаше — чуть большие шансы того, что выживет дефольская девочка, цвет глаз которой он даже не мог назвать.
Легкое решение. Ну… почти легкое.
Дебрен отсалютовал рыцарю палкой.
Кипанчо закончил беззвучную молитву, потом тоже отсалютовал. Со скрежетом пластин, но легко, без видимого усилия, несмотря на двадцать фунтов, подвязанных между локтем и кистью.
Дебрен проверил, сможет ли сложить пальцы левой руки для гангарина. Не получилось. Ну ладно. Это было бы нечестно. Другое дело — накачка мускулов укрепляющей магией. Если б не этот каменище на руке рыцаря, он мог бы сыграть некрасиво, перебросить палку в левую руку, ударить противника заклинанием. Но только последний хам поступил бы так после того, как Кипанчо сделал все, чтобы уравнять шансы.
Дебрен решил оставить этот козырь на черный час. Посмотрел под ноги, проверил, где грязь угрожает ему опасностью оскользнуться, и напал. Быстро. С яростью и ловкостью, удивившей его самого.
Кипанчо, отразив дюжину сыплющихся на него как град ударов, отступил на два шага. Потом ткнул. Слишком сильно, чересчур широко размахнувшись. Дебрен запросто ушел и саданул слева направо. В полете, в локоть. Не попасть он не мог — но не попал.
Его закинуло за спину рыцаря. Кипанчо прыгнул, чтобы уйти от удара, и беспристрастный судья не зачел бы магуну ничего, кроме легкого касания. Только поэтому Кипанчо не задел Дебрена.
Следующие два удара Дебрен парировал. Третий не пытался. Насыщенные энергией мышцы не умещались у него под кожей, ему казалось, что он мог бы удержать сброшенный с башни мешок зерна. Но у Кипанчо в руках было два мешка. Удар, в случае если он хорошо получится, возможно, и не преодолеет защиты, но уж пальцы из суставов выбьет наверняка. Значит, нельзя пользоваться силой.
К счастью, магун был гораздо легче. И изворотливее. И крепче в ногах, бедрах, мускулах, необходимых для того, чтобы тело отклонялось в сторону, когда палка, стараясь избежать чисто силового столкновения, сбивает оружие Кипанчо в противоположную сторону.
Дело понемногу шло. Он прыгал вокруг рыцаря, как дворняга вокруг кабана, парировал удары и пытался отыскать немного свободного места. Совсем немного. На одно мгновение. Больше ему не требовалось. Удар, отскок. Удар снизу, вольт, парад, удар, прыжок. Сражение затягивалось. Дебрен начинал понимать, что не получил по голове только потому, что Кипанчо — старый рутинер и не может освободиться от тридцатилетних навыков. Рыцари дрались, сидя на лошадях, в тяжелых латах, часто усиленных магией. Все щели, где суставы и соединения были прикрыты менее стойкой кольчугой или кожаными щитками, старались магнетизирующими чарами защитить от направленного на них клинка или наконечника копья, сдвинуть убийственное острие на полдюйма. Этого было достаточно. Оружие попадало на металлические листы, утолщенные на стыках, и увязало в них. Поэтому те, кто дрался с равными себе, с дворянами, достаточно богатыми, чтобы обзавестись самой лучшей экипировкой, били крепко или вообще не били, не играя в эффектное, но не эффективное фехтование. Это было рационально. И результативно, несмотря ни на что. Дебрен принимал на палку, может, четверть направленной на нее силы, остальная соскальзывала, проходила мимо отскакивающего тела. Но и от этой четверти немели пальцы, слабела кисть. Если б вместо камня над перчаткой в руке у Кипанчо был настоящий меч или, не приведи Господи, топор, он давно переломил бы противнику и оружие, и руку.
Вдобавок рыцарь потел и утомлялся гораздо медленнее, чем Дебрен. Хоть тот творил заклятия так, что аж волосы дыбом вставали. Безуспешно. Мускулы магуна слабели, противоболевые блокады сдавали одна задругой, сердце колотилось, как барабаны на гоночных регатах галер прибрежной охраны Бикопулисса.
Вольт. Удар от колена кверху. Парад, отскок. Свист палки слева, порыв воздуха, отчаянный разворот тела. Удар. Промах. Второй. Отражение. Отскок. Холера. Чертов Кипанчо. Куда смотрит Бог? Ведь это не игра.
Только то, что он случайно поскользнулся, вынесло его из-под плоского удара. Он кольнул. Едва-едва. В настоящем бою даже полуголый противник рассмеялся бы ему в лицо после такого удара. Поцарапал, не больше. Кипанчо отступил. Медленно. Кажется, Дебрен задел его латы. Самым концом палки. Сбоку. Под наколенником. Кажется.
— Рана ноги! — то ли крикнул, то ли прошипел Кипанчо. — Перерыв!
Дебрен, сопя, как запыхавшийся мальчишка, с трудом поднялся.
— В настоящем бою ты раскроил бы мне голову.
— Это суд Божий. Санса, дай веревку. Подвяжи мне ногу к поясу.
— Ну нет! — запротестовал Деф Гроот. — Это уж слишком!
— Шевелись, Санса. У Дебрена защитные чары на исходе. Он сейчас свалится, и мы ничего так и не решим.
Оруженосец, хоть и явно против желания, быстро и ловко набросил петлю на ступню господину и закрепил конец веревки у него на поясе. Потом отступил.
Дебрен, слишком утомленный, чтобы придерживаться принципов, напал. Что уж тут говорить о реализме и правилах честного боя? При Божьем суде никакие правила не действуют. Хочешь драться, прыгая на одной ноге? Изволь. Пожалуйста. И посему — пропадай, Кипанчо, рыцарь чокнутый!
Было скользко. Им надо было с самого начала быть внимательными, делать поправку на необходимость удерживать равновесие. Теперь, с одной только действующей ногой, Кипанчо был, по мнению Дебрена, осужден на проигрыш. Достаточно закружить его, осыпать ложными ударами, вертясь вокруг и принуждая к тому же противника, а потом, когда тот войдет в ритм подскоков слева направо, самому резко изменить направление, прыгнуть вправо и ударить рыцаря по открывшейся спине.
