— Хорошо,— согласилась я.— Только я это по-своему сформулирую: мне будет спокойнее, что вы при мне,— я посмотрела на Сережу, который непонимающе переводил глаза с меня на Славу и обратно, улыбнулась и сказала: — Ну, теперь можешь рассказать Сергею в чем дело, но помните, что до того момента, как вы официально отсюда уйдете, никому ни слова и постарайтесь здесь без крайней необходимости не показываться.
Они закивали головами: Слава — понимающе, а Сергей — наоборот, совершенно растерянно, а я пошла к директорскому кабинету и услышала за спиной, как Вячеслав говорит Сергею:
— Пойдем на улице поговорим.
Около дверей приемной все также стояли двое охранников, да еще двое таких же были внутри, а вот за столом секретарши вместо клоуноподобной Маньки сидела вполне симпатичная молоденькая блондиночка в длинной черной юбке и белоснежной блузке, из косметики на лице — только необходимый минимум.
— Здравствуйте, я Лукова. Николай Сергеевич один? — спросила я и была очень удивлена, услышав знакомый Манькин голос.
— Да, Елена Васильевна, проходите, пожалуйста.
Я внимательно присмотрелась к девочке и глазам своим не поверила — это действительно была Мария, она же Анжела. Ничего себе! Кажется я пропустила много интересного!
— Спасибо, Маша,— растерянно сказала я, но, войдя в кабинет и взглянув на Наумова, растерялась еще больше.
Внешность свою он, конечно же, изменить не мог, но вот облагообразить ее с помощью стрижки, небольших аккуратных усов и удачно подобранных очков ему вполне удалось — над ним явно потрудился очень недешевый стилист, даже его глистообразная фигура стала смотреться в строгом светлом костюме более солидно.
— Здравствуйте, Елена Васильевна,— произнес он, поднимаясь из кресла мне навстречу.— Как съездили? Надеюсь, успешно?
— Съездила не без пользы, Николай Сергеевич,— ответила я, понемногу приходя в себя и снова обретая способность соображать.— А вот сейчас, глядя на вас и Марию, понимаю, что ваши планы претерпели значительные изменения и вы уже не собираетесь, получив наследство, тут же уезжать из города. Я права? Что произошло?
— Мы поговорим с вами об этом немного позже,— сказал Наумов, делая рукой приглашающий жест в сторону кресел.— А для начала мне хотелось бы послушать, что вам удалось узнать.
— То, что за компанией «Доверие» стоит родственник дореволюционного хозяина завода Готтфрид фон Лоринг, проживающий сейчас в Колумбии, в Картахене. Именно он является заказчиком всех совершенных убийств,— сказала я, мысленно добавив: «Кроме тех, что организовал ты сам».— А действующий по его поручению в России человек собирается предложить вам продать ваши акции,, когда вы вступите в права наследования.
— А кто исполнитель? — спросил Наумов, крутя обручальное кольцо на безымянном пальце, но уже левой руки, как, впрочем, вдовцу и положено — он явно стремился быть респектабельным.
— Он недосягаем,— твердо ответила я.
— Значит завод нужен Лорингу,— медленно сказал Наумов.— Зачем? Что может его здесь так сильно привлекать? У вас есть на этот счет какие-то соображения?
— Я думала об этом и хочу засесть в архиве, чтобы попробовать это выяснить. Но, Николай Сергеевич, даже если мы будем совершенно точно знать, что ему здесь надо, мы все равно не сможем ему противостоять, точнее тому, кто на него работает. Вы понимаете, о ком я,— я намекала на киллера.
— Я с вами не согласен, Елена Васильевна,— покачал головой Наумов.— Если мы будем точно знать, что его здесь привлекает, то нам вполне по силам сделать эту вещь для него совершенно непривлекательной. И для этого у нас еще есть в запасе время. Тогда он потеряет интерес к заводу и, соответственно, не станет выбрасывать деньги на ветер, оплачивая услуги того, кого вы имеете ввиду. А искать причину его столь пристального интереса, как вы правильно решили, следует в прошлом завода,— он немного подумал.— Или Лоринга. Что вам для этого надо?
Я смотрела на Наумова и поражалась произошедшей в нем перемене, хотя перемене ли? Это ведь только внешне он изменился, а голова его как была при нем, так и осталась. Да, не зря его Морда Гадюкой звал. Если он в этой истории уцелеет, то далеко пойдет. А жаль!
— Письмо от завода на имя директора архива с просьбой разрешить мне поработать с документами и Малыш с Карлсоном. Если после моей встречи в Москве, которая прошла в отнюдь не теплой и дружественной обстановке, я еще начну копаться в прошлом — а это, согласитесь, вполне может выплыть наружу — мне потребуется охрана. Конечно, от того, вы понимаете, о ком я говорю, не спасет никто и ничто, но мне все-таки будет спокойнее. Кстати, вы написали завещание в пользу государства, как я вам советовала? — поинтересовалась я.
— Конечно,— он кивнул головой.— Еще летом. Ну, хорошо,— сказал он, собираясь подняться из кресла.— Письмо будет готово через пять минут, а ребята будут в вашем распоряжении столько, сколько потребуется. Что-то еще?
— Сейчас не знаю, в случае чего позвоню. А пока скажите мне все-таки, почему вы изменили свои планы?
— Потому что ко мне обратились с весьма выгодными предложениями очень серьезные иностранцы, готовые вложить в завод немалые деньги. И, если, бог даст, я в декабре стану хозяином контрольного пакета, то с их помощью смогу расплатиться с долгами, а там и завод к жизни вернуть. Так что никаких казино, стриптиз-баров и аква-парков! Здесь будет нормальное производство,— с этими словами Наумов встал, давая мне понять, что разговор окончен.
Так-так-так, думала я по дороге в кабинет Солдатова, значит, мы теперь не блатата, а солидные бизнесмены и имидж у нас должен быть соответствующий. Пусть с вами! Но какой гад Баратовский судоремонтный завод медом вымазал, что иностранцев сюда так потянуло. Сначала Лоринг попер напролом, теперь еще какие-то появились. Кто-нибудь может мне объяснить, на кой ляд иностранцам Баратов? Ведь ниже нас по Волге наверняка есть судоремонтные заводы. Сомнительно, чтобы они были так загружены работой, что уже и до нас очередь дошла. Нет, хоть дерись, но что-то здесь не стыкуется. Неужели Наумов не понимает, что неспроста это? Да нет, скорее всего он очень хорошо все понимает, а это значит, что у всей этой истории есть, как у медали, обратная сторона. Вот только, что на ней нарисовано? Ну да ничего, со временем узнаю.
— А скажите-ка мне, люди добрые, что это за иностранцы такие здесь появились, из-за которых Манька с Гадюкой такой светский лоск обрели, что просто глаза слепит,— спросила я у Чарова с Пончиком, входя в кабинет.— А попутно просветите меня, темную, что, в России только один этот судоремонтный завод остался, который еще не совсем загнулся? Остальные что, уже не существуют? Или, наоборот, от заказов устали отбиваться?
— Иностранцы! — невесело усмехнулся Михаил.— Это паспорта у них турецкие, а на самом деле наши они, точнее, бывшие наши. А, почему они именно сюда приехали, мы тоже понять не можем.
— Семеныч,— подумав, спросила я.— Ты, по идее, должен знать — ниже нас по Волге судоремонтные заводы есть?
