Когда шум стал спадать, Андрей звучно произнес:
— Именно так, мой отец сердар-демон. Моя бабушка — сердар, мой дед — демон. Я не знаю его настоящего имени, но все зовут его Джокер.
Гул голосов смолк. Наступила гробовая тишина. Утратив всю свою невозмутимость, судья спросила, подавшись вперед:
— Ты… уверен в этом?
— Уверен, — ответил Андрей. — Можете спросить его самого.
Судья немедленно отдала распоряжение служащему, и тот понесся вон из зала. Обернувшись к ней, Хавелок произнес с удивлением:
— Ваша честь, вы собираетесь допустить демона на открытое заседание?
— Именно это я собираюсь сделать, — отчетливо сказала судья.
Народ в зале заволновался. Примерно треть собравшихся поднялась с мест и стала пробираться к дверям. На лысине Хавелока проступил пот. А Сашка, вспомнив, что Вайларк в разговоре с Андреем назвал Джокера «дедом», подумал, почему он никого не предупредил?
И вообще, откуда Вайларк знает об этом? Как и мать, ведь она совсем не удивилась тогда на кухне в отличие от всей этой толпы. Мать знает, Вайларк знает, да и тетя Зина тоже давным-давно знает, судя по всему, а ее объяснения про визит в санаторий только отмазка. И что этих троих может связывать?
Тут Сашку пробил пот не хуже Хавелока. Он с трудом заставил себя не смотреть на стоявшего рядом Ментора, ведь Сашкины мысли мог прочесть эмпарот. Поэтому он обрадовался, когда судья обратилась к нему, и, не разобрав вопроса, выпалил:
— Я знаю, что мою мать зовут Минодора. Я предполагаю, что отца зовут Филь!
Судья подняла ладонь.
— Вам не надо доказывать гражданство, суду известно, кто вы, — сухо сказала она. — Будьте внимательней к моим словам. Я сообщила, что по просьбе Мастера Хавелока сегодня первым рассматривается дело о вашем участии в разрушении бассейна с Сотерисом седьмого июля прошлого года. Судебный эмпарот уже снял с Мастера подробные показания, и ваша вина не вызывает сомнений. У вас есть, что сказать суду в свою защиту?
«Ах, вот значит как! — со злостью подумал Сашка. — С него уже показания сняли! Ну, это мы еще посмотрим…»
— Да, у меня есть, что сказать суду, — бросил он в самодовольное лицо Хавелока.
Не выдержав, он закричал на весь зал, тыкая в Хавелока пальцем:
— Я обвиняю этого человека в попытке убийства моей матери и тетки! Я также обвиняю его в убийстве еще одного человека, хоть он и не гражданин вашей Империи!
Вайларк дернул Сашку за руку, оборвав на полуслове. Зрители в зале зашептались. Судья откинулась на спинку скамьи. Сидевший рядом с ней массивный мужчина с породистым высокомерным лицом произнес нравоучительно:
— Это и ваша Империя, юноша. А возгласы ваши не имеют никакого отношения к рассматриваемому делу. Мы успеем к ним вернуться, если раньше вы не потеряете права гражданства.
Остальные присяжные переглянулись и согласно закивали. Тревога в глазах Хавелока растаяла, он снисходительно улыбнулся. Под многочисленными взглядами Сашка почувствовал себя мухой на тарелке. Но он не собирался сдаваться.
— Это одно и то же дело! — выкрикнул он, шагнув вперед и снова тыча пальцем в Хавелока. — Этот человек убийца, и я могу это доказать!
Он тут же подумал: «Батюшки, где я возьму эти доказательства?».
Шум в зале усилился. В глазах Хавелока опять мелькнула тревога. Вайларк оттянул Сашку назад, а присяжные хмуро закачали головами и принялись тихо переговариваться.
Судья медленно поднялась во весь рост.
— Вы забываетесь, — ледяным тоном произнесла она и так посмотрела на Сашку поверх длинного острого носа, что тот сразу вспомнил завуча своей школы. — Вы присутствуете на Императорском суде в качестве обвиняемого в тяжком преступлении. Если вы продолжите нам мешать, с вами поступят так же, как с Диамандой Карьети, вашей родственницей. А именно — вас выведут из зала, и суд продолжится уже без вашего участия. Вы меня поняли?
Сашка кивнул. Во рту у него пересохло, поэтому он произнес не очень связно:
— Можно один вопрос?
— Можно, — садясь на место, разрешила судья.
— Моя тетя… Она тоже обвиняла Хавелока в убийстве? За это ее и удалили из зала?
Брови судьи недовольно сомкнулись. Вайларк прошептал Сашке:
— Мастера Хавелока…
С неприятной ухмылкой, откинувшись на спинку скамьи, Хавелок глядел на Сашку, сцепив костлявые пальцы на животе.
— Да, именно так, — сухо ответила судья. — Но оказалось, что ей нечем подтвердить свои слова. Возможно, при других обстоятельствах суд назначил бы слушание, но не после того, как она собственноручно отняла жизнь у четырех человек. Сердару, тем более такому жестокому, нет веры.
Последние ее слова сразу и до конца объяснили Сашке всю подлую хитрость Хавелока. Тот знал, что мать с тетей Зиной сердары, и поэтому послал вперед столько солдат. Слишком много для трех человек и слишком мало для двух чистокровных сердаров. Он выигрывал по меньшей мере в том, что открыто разоблачал их, но не это ему было нужно. Он надеялся, что какое-то количество солдат погибнет, если не все, и дополнительно приготовил засаду.
Хавелок был уверен, что мать с тетей Зиной окажут сопротивление. Он сильно надеялся, что они одержат победу над солдатами. И тогда, убив их из засады, он решал все свои проблемы: он устранял угрозу в лице тети Зины, он реализовывал старый план мести, он выступал защитником своих сограждан от злобных чудовищ, и он оставлял Сашку одного, чтобы без помех добраться до него позже.
Сашка уставился на Хавелока, понимая, что у него будет всего один шанс: за его спиной в коридоре стояло четверо солдат, и совсем не мечи были в их кобурах. Но Сашка ничего не мог поделать с собой, он просто не в силах был это простить: чудовище сидело перед ним, и его надо было уничтожить.
Тишину вдруг прорезал отчаянный Машин крик:
— Сашка!
А в следующую секунду ему на плечо легла тяжелая рука Вайларка.
— Не смей…
И он очнулся. Судья с присяжными пристально глядели на него. Маша изо всех сил махала ему рукой со своего места в верхнем ряду. А Хавелок достал из кармана платок и утер им пот со своего бугристого черепа. Ухмылку смыло с его лица.
Вежливо, как только мог, Андрей обратился к судье:
— Ваша честь, могу и я спросить?
Судья в ответ слабо кивнула. Она всё еще рассматривала Сашку, но теперь уже исключительно как зверя в клетке. Личико хорошенькой белокурой девушки через одного человека от нее скривилось от гадливости.
Сашка опустил голову. Вайларк снял руку с его плеча. Маша наверху плюхнулась на место.
— А судебный эмпарот разве не может определить, говорит ли сердар правду?
Вместо продолжавшей молчать судьи ответил другой присяжный, румяный толстяк с обширными залысинами на высоком лбу. Поерзав по скамье, он с пришепетыванием произнес:
