торжественно объявил наставник, будто кто-то из абитуриентов ещё этого не знал. — И встретите вы его вне школы!
А вот второе высказывание стало новостью, все так и зашептались.
Синеок прищёлкнул пальцами, и усиленный приказом звук заставил собравшихся умолкнуть.
— Мы, тайнознатцы, воинство Царя небесного! Пусть кто-то об этом и забыл, но, когда в наш мир вторгаются духи и бесы, всяческие демоны и сущности более высокого порядка, именно нам должно вставать на защиту простых смертных! Так завещано, так было, так есть и так будет впредь! Но как защитить других, если вы не в состоянии позаботиться о самих себе? Небесные приливы схожи с прорывами потустороннего, сегодня мы узнаем, кто из вас достойно прошёл очищение духа, а кто обязан успешному завершению ритуала исключительно непомерному потреблению алхимии! Небесный прилив станет вашим последним испытанием!
Кто-то из абитуриентов не проникся серьёзностью момента и крикнул:
— А дальше что?
— «Дальше» будет у тех, кто это испытание пройдёт! Но могу сказать совершенно точно: через месяц одни из вас станут учениками, а другим придётся довольствоваться уже полученными знаниями!
На сей раз выражать уверенность, будто решительно все абитуриенты должным образом проявят себя и продолжат обучение в стенах школы, этот ушлый тип не стал, тут и там послышались возмущённые голоса, и я воспользовался моментом: встал и двинулся на выход. В спину немедленно упёрся тяжёлый взгляд конечно же узнавшего меня наставника, но — плевать. Зато до построения успел сбегать в бурсу, чтобы поменять сандалии на кожаные полусапожки и поддеть под школьную форму ещё одну рубаху — доставшуюся мне от Лучезара.
Таким предусмотрительным оказался отнюдь не один я, некоторые и вовсе предпочли лёгким суконным курточкам кожаные плащи или натянули поверх формы меховые безрукавки. И на сей раз до подобных вольностей никому из наставников не оказалось ровным счётом никакого дела, им хватало хлопот с теми абитуриентами, которые наотрез отказывались выходить за крепостные стены. Особенно много таковых было среди барышень — писк стоял до небес.
Но — нет, никакой жалости к паникёрам не проявили: кого-то вывели за ворота силком, кого-то вынесли на руках.
Дальше за крепостные стены велели шагать и остальным.
— Ты куда пропал? — спросил Вьюн, но тут ветер сорвал капюшон с его гладкой как яйцо головы, и я от удивления даже присвистнул.
— Ты чего лысый?
— Опалило, — буркнул парень и кинул быстрый взгляд на приятеля. — Это ещё что! Ерша…
Второй босяк разом напрягся.
— Хорош уже! — рыкнул он. — Завали!
Вьюн захихикал.
— Молчу-молчу!
— И многих пожгло? — поинтересовался я.
— Да уж немало! — вздохнул Ёрш. — В госпиталь человек двадцать загремело, и это ещё без тех, кого прямо на арене подлатали.
На сей раз для абитуриентов распахнули настежь высоченные створки, а только голова колонны втянулась в них, и до нас тут же донеслись не слишком-то радостные возгласы. Кто-то закашлялся, кто-то нервно рассмеялся, да вскоре мы и сами начали ёжиться, посильнее натягивать капюшоны и прятать кисти в рукавах школьной формы. Студёный ветерок пронизывал до костей, а клонившееся к закату солнце нисколько не грело, и пусть снега на площади не было, зато местами на камнях поблёскивала наледь. Ноги начали разъезжаться, кто-то упал, и наставники бросились наводить порядок.
— Не напирать! Держать дистанцию!
Их усилиями нас выстроили в несколько длинных шеренг, но и после этого в покое не оставили и начали тасовать почище колоды карт, ломая привычное распределение по отрядам. Меня поставили рядом с Беляной, поблизости замерли Дарьян, Зван и Огнич, а вот Заряну куда-то увели.
Постепенно суета унялась, и возбуждение мало-помалу пошло на убыль, начали мёрзнуть пальцы. Я с тоской глянул на двухэтажные дома в сотне саженей от крепостной стены и тяжко вздохнул. Окна были закрыты ставнями, а из труб повсеместно валили клубы дыма. Внутри точно было тепло и светло, их обитателям не придётся встречать небесный прилив в сумерках и на холодном ветру…
Впрочем, благоразумием отличались отнюдь не все обитатели посёлка. К немалому своему удивлению, я увидел, что к нам направляются три фигуры в монашеских балахонах. Сочетание чёрного и ярко-алого цветов оказалось незнакомым, но долго теряться в догадках касательно принадлежности гостей к конкретному ордену не пришлось.
— Эти-то сучки что здесь забыли? — то ли прошипела, то ли даже выплюнула вдруг Беляна.
— Не монахи, а монашки, что ли? — удивился я.
— Чёрное и алое — цвета ордена Алаи Раскаявшейся, — подсказал Дарьян.
— Заряна вроде бы в их приюте росла?
— Да, — коротко подтвердила Беляна. — Принесла же нелёгкая!
Но школьные наставники к общению с монашками оказались не расположены, и дорогу тем преградила огненная стена. Невысокая и не слишком яркая поначалу, она очень скоро вымахала до человеческого роста и раздалась вширь, а затем медленно двинулась навстречу незваным гостям, вынуждая их ретироваться. И монашки попятились обратно к домам.
После недолгой заминки Синеок самолично провёл перекличку и сверку со списком, а дальше ученики взялись разводить абитуриентов и расставлять их на расстоянии в две-три сажени друг от друга
— Туда смотрим! — указывали они на дальний угол крепостной стены. — Тенезвёзд там!
Кто-то из барышень вновь заохал и запричитал, но никому не оказалось до их истерик ровным счётом никакого дела.
— Стоять! Смотреть! Ждать! — вот и всё, что они услышали в ответ на свои жалобы и просьбы вернуть в школу. В школу ушли только наставники и ученики.
Всё выглядело так, будто нас бросили на произвол судьбы, но я крепко сомневался, что кто-то подверг бы серьёзной угрозе столь существенные вложения, а посему оснований для беспокойства не видел. Ну — кроме холода…
— С места не сходить! — накрыл вдруг нас усиленный магией голос Синеока. — Испытание начинается!
Я ещё успел задаться вопросом, случайно ли меня и других абитуриентов со склонностью к белому аспекту поставили в первый ряд или в этом есть какой-то скрытый смысл, а потом вдали вспыхнуло и растеклось призрачное сияние. Небесная энергия накатила-налетела снежным шквалом, обожгла противоестественной стылостью, оглушила внезапной тишиной. И… умчалась дальше.
Кого-то сбило с ног, где-то в отдалении замелькали оранжевые всполохи, мы — стоим. Разве что Дарьян на шаг назад отступил, но и только. Сам я загодя закрылся от небесной силы и, не позволив просочиться внутрь стылости, рассёк призрачный прилив подобно волнолому.
А-ха!
Пространство словно исказилось, площадь сделалась бескрайней — мы
