компьютером на кассе и составляла список рекомендуемых к закупке книг, Лиз протирала стекла витрины.
Вдруг подруга охнула.
– Линда! – громко прошептала она, так, будто кроме нас двоих в магазине был кто-то еще, и она боялась, что нас могут услышать.
Я подняла взгляд от монитора и застала Скаво пятящейся от окна и испуганно смотрящей наружу. Не глядя на меня, она продолжила шептать:
– Ты помнишь, какая машина у Митчеллов?
Я напряглась.
– У них их несколько.
– Черный Range Rover есть?
– Е-е-есть.
– Тогда у меня для тебя плохие новости.
Я привстала со стула, чтобы лучше видеть за окном то, что так испугало Лиз, и похолодела сама.
На парковке возле магазина стоял черный Range Rover. Прямо сейчас Элиас Митчелл захлопнул водительскую дверцу и ставил машину на сигнализацию.
Я подскочила на месте, заставив стул подо мной с грохотом упасть.
– Лиз, пожалуйста, – с мольбой протянула я.
Подруга понимающе кивнула, и я помчалась в сторону подсобки в конце магазина.
Закрыв за собой дверь, я зачем-то дополнительно заперла ее на ключ, а затем прислонилась спиной в попытке отдышаться.
Отсюда не было слышно того, что происходило в главном зале, поэтому сколько я ни прикладывалась ухом к щели между дверью и дверной коробкой, не могла разобрать ни звука.
Надеясь, что Скаво все же сможет как-то разрешить возникшую ситуацию, я села в облезлое кресло, стоявшее поблизости.
Тело было напряжено. Руки дрожали. Я положила их на колени и с тревогой смотрела на дверь, ожидая в любое мгновение услышать за ней голос Элиаса.
Пару раз мне даже почудились его неровные шаги, но все это было лишь больной игрой воспаленного воображения.
Я не знала, сколько прошло времени, и потянулась в карман толстовки за мобильником, но обнаружила лишь его отсутствие. Вспомнив, что оставила его на стойке кассы, тихо выругалась сквозь зубы.
Когда мне уже начало казаться, что я сижу в подсобке не меньше часа, звенящую тишину прорезал звук дергаемой с другой стороны дверной ручки.
– Линда, это я.
Я облегченно выдохнула и пошла открывать подруге. Лиз выглядела подавленной.
– Он увидел на стойке твой телефон и понял, что ты прячешься здесь. – Это было первое, что она сказала. Я выругалась еще раз. – А еще он сказал, что завтра улетает с Анной в Чехию на неопределенный срок.
Я обхватила себя за плечи. Меня заколотила дрожь. Я должна была испытать облегчение от того, что вероятность пересечься с Элиасом снизилась к нулю, но…
С Анной? В Чехию? Это же так далеко. Неопределенный срок – это сколько? Месяц? Два? Год?
К горлу подкатила тошнота.
Если он принял решение уехать, значит, так было нужно. Скорее всего, он хотел увидеть меня, чтобы расставить все точки над i и закрыть тему наших отношений. Все правильно. Мне не придется ничего выбирать. Он сделал выбор за меня.
Лиз молча следила за мной, вероятно, пытаясь оценить мое эмоциональное состояние.
– Линда, – негромко позвала она. Я посмотрела подруге в лицо, не видя его и лишь чувствуя, как горло сдавливает спазм. – Он хочет вернуть тебя.
Я покачала головой и прошептала:
– Не надо, Лиз.
Подруга тяжело вздохнула и обняла меня. Я же уткнулась лицом ей в шею и дала волю слезам.
Дни августа потянулись один за другим мучительно медленно. Они отличались друг от друга лишь тем, что я ела, и тем, какой смотрела сегодня фильм.
Я не знала, куда себя деть. Мне хотелось, чтобы учебный год начался как можно скорее, но в то же время было страшно оттого, что наверняка буду пересекаться в университете с Алексом. С момента моего отъезда из дома Митчеллов он не написал мне ни одного смс и не сделал ни одного звонка. Я не осуждала его, а старалась отгонять мысли о том, сколько боли ему причинила.
Несмотря на то, что связи с Алексом у меня не было, Лиз, продолжавшая встречаться с Маттиасом, исправно ставила меня в известность о его делах. По рассказам подруги, он уже практически пришел в себя и почти стал похожим на того Александра Митчелла, которого мы знали. На тему наших с ним отношений в их маленькой компании существовало негласное табу, а всякий раз, когда Скаво случайно упоминала мое имя в разговоре, Алекс делал вид, что не принимает в нем участия, и отвлекался на мобильник.
Элиас Митчелл исчез из моей жизни так, будто никогда в ней не появлялся. Он также не пытался связаться со мной, за что я с каждым днем была благодарна все больше. Я поставила для себя цель забыть все, и его бесследное исчезновение играло только на руку.
Однажды вечером я собралась с силами и заблокировала его единственный известный мне аккаунт в соцсети и удалила номер телефона. Следом за ним в небытие отправились и номера всех остальных членов семьи Митчелл.
Это лето было самым ярким, но самым горьким в моей жизни, и я хотела, чтобы оно закончилось как можно скорее. Хотела, чтобы вместе с прошедшим временем прошли и воспоминания о пережитом. Было непросто, но это все, что я могла сделать, чтобы как-то жить дальше.
Мама перестала предпринимать попытки разузнать, что произошло со мной за время пребывания у Митчеллов, и делала вид, что мы вернулись к тому образу жизни, который вели до лета. Она много работала, периодически привлекая меня к помощи и тем самым стараясь разогнать мою апатию. У нее получалось.
Я погружалась в подготовку статей и, увлекшись, самостоятельно подготовила несколько материалов, которые оценило мамино начальство и поставило в номера. Так помимо книжного магазина у меня появилась новая работа, благодаря которой я имела возможность отключиться от переживаний.
Единственной хорошей новостью было то, что вместе с началом учебы домой на двухнедельный отпуск должен был вернуться отец.
Остаток каникул я работала в книжном, помогала маме со статьями, перечитывала учебные материалы. Отсчитывала дни.
Начался учебный год.
Первые дни я передвигалась по коридорам университета, с опаской озираясь по сторонам.
Во время перерывов между занятиями Лиз не отходила от меня ни на шаг, отвлекая разговорами; но я замечала, как ее глаза беспокойно скользили по толпе студентов и как она брала меня под руку и резко уводила в сторону каждый раз, когда ей, как и мне, мерещился кто-то, похожий на Митчелла.
На третий день учебы я встретилась с Маттиасом, с которым не виделась со дня рождения Алекса. Чэн, как всегда, был
