родилась, но не была отдана матери, ее украли, и увезли в поместье Грейвенов, — начинает он. — Ее растили, но с ней никто никогда не говорил, кормили и одевали, но оставляли одну.
Все дерьмо, которое я уже знаю, но для моей семьи это новость, так что я позволяю ему продолжить.
— У нее был сад, о котором она заботилась, и больше ничего. Не было даже имени, или личности.
— Пока не появился Меро, — предполагает Рэйвен, потянувшись к руке Мэддока.
Перкинс кивает.
— Она никогда даже не выглядывала за стены в которых жила, пока не объявился Меро Малкари и обменял ее. Она превратилась из невидимой в обожаемую. От маленького сада до собственной оранжереи. Меро был для нее всем, так что она слепо следовала за ним. Так было до того, как она приехала сюда и начала подвергать сомнению все, что когда-либо знала.
— После лет ее обучения он, наконец, был готов вернуться домой, обратно к Брейшо. Он велел своему драгоценному инструменту отправляться первой. — Я бросаю на него взгляд, и он опускает свой к земле на мгновение. — Ее заданием было отыскать один секрет, что-то, о чем никто больше не знает. Она начала с того, кого считала самым слабым звеном.
Слабое звено?
Наверное, он заметил это, потому что качает своей головой.
— Это не ты, Кэптен.
— Мэллори, — догадывается Мэддок.
Перкинс кивает.
— Он поселил ее в отель на неделю, но это заняло у нее двенадцать часов. Она знала все, что нужно знать об этом городе, о Брейшо и своих родственниках, Грейвенах. Или, по крайне мере, версию правды Меро. Так что она знала, что он сделает с тем, что она найдет. Впервые Виктория оказалась лицом к лицу с моральной дилеммой, и она выбрала то, что правильно. Она переждала время и вернулась обратно к мужчине, который дал ей цель в жизни, мужчине, которого она идеализировала до того момента, и соврала прямо ему в лицо. Она подвела его впервые в жизни, чтобы спасти ребенка, с которым никак не связана.
— Он знал, что она лгала.
Перкинс снова кивает.
— И он наказал ее за это, сурово. Но она была его будущим, каким он его видел, так что он убедился, что последствия наказания никто другой не увидит.
Ее шрамы.
Он порезал ее, смешав свои следы с отметинами, оставленными шипами от башни из плюща, в которой она когда-то была заперта. Напоминание о том, что она не была свободна, хотя, возможно, ей так казалось.
— Как я сказал, Меро видел ее своим будущим. Так что с момента, как он получил ее, он начал делать все, чтобы убедиться в ее готовности к тому, что это значит.
— Он учил ее, как защищать себя, — шепчет Рэйвен.
— Да, — произносит Перкинс. — Она дала отпор и победила.
Она убила его.
— Виктория была на моем пороге, истекающая кровью и слабая, не позже чем через сутки. Я был готов ее отослать, думал, что она какая-то сумасшедшая, в поиске наживы. Но она пригрозила разоблачить меня как твоего биологического отца, — говорит он мне со слабой улыбкой на губах. — Все еще не уверен, как она догадалась об этом.
— Она умная. — Мое тело пронзает боль.
Он кивает.
— Я не знал, что с ней делать, так что арендовал небольшое местечко на окраине города и поместил ее туда. Мэллори исчезла через неделю.
Она не убеждала Мэллори бросить меня, как Мэллори перевернула ситуацию, чтобы заставить меня поверить.
Она убедила ее сохранить Зоуи, и единственным способом заставить Мэллори согласиться, было спрятать ее подальше. Она родила ребенка и ушла, будто ничего не случилось, и никто никогда не узнает.
— Она переселила ее.
— Я не знал этого до определенного момента, но да, — подтверждает он. — На протяжении беременности она пробивала дорогу к вам, ребята. Убедила меня свести ее с вашим отцом и отправилась увидеть его. Я был удивлен, когда он так легко дал ей безопасное место в общем доме для девочек, и попросил Мейбл помочь ей записаться в школу. С того дня она проводила каждый следующий, отплачивая вашей семье единственным способом, который знала.
— Находя и отдавая нам секреты, — хмурится Мэддок.
— Ты сказал Меро обменял Викторию.
Подбородок Перкинса совсем немного опускается, словно он ждет, пока я спрошу.
— Зачем ему это делать? То, что она была Грейвен по крови, ничего не значило, они не признавали ее. Почему он хотел ее?
Я бросаю взгляд на своих братьев, оглядываясь назад, когда вклинивается голос отца.
Он выходит через дверной проем на крыльцо.
— Продолжай, Перкинс. — Он дает мужчине разрешение рассказать то, что он, возможно, скрывал. — Он задал тебе вопрос. Отвечай.
Медленно мы возвращаем взгляд к Перкинсу.
— Меро мог бы взять любую девушку и превратить ее в свою маленькую машину мести, но он хотел добавить оскорбление к ущербу. — Перкинс еще раз кидает взгляд поверх наших голов, а затем возвращается к нам. — Он хотел дочь служанки Грейвенов, невинную новорожденную девочку, которую твой отец пытался спасти, как это сделал бы благородный человек, когда он отказался от невинного сына собственной служанки, сына Брейшо.
— Что… — вырывается у Ройса.
Паника и гнев связались узлом в моей груди.
Отверженный сын…
Глаза Перкинса прикованы к моим.
— Виктория приехала сюда, узнала то, что должна была узнать, и, вернувшись, соврала Меро, — повторяю я то, что он сказал нам. — Как он узнал, что она врет?
Перкинс кивает головой в знак подтверждения.
— У нее была тень.
— Кого он отправил следить за ней?
Наш отец спускается с крыльца, обходя нас, чтобы стать рядом с Перкинсом.
Мы вчетвером поворачиваемся к нему лицами.
Он облизывает губы и говорит:
— Своего сына.
Виктория
Я глотаю последнюю каплю воды из бутылки, которую потягивала последний час, как раз в тот момент, когда открывается дверь, и он входит.
— Должен сказать, я соскучился по твоему лавандовому аромату, Садовница. — Его улыбка нежная, и я не сомневаюсь в его словах ни на минуту. — Прошло три дня, — говорит он ласково. — Уже готова поговорить со мной?
— Ты оставил те перчатки для меня, не так ли? — спрашиваю его. — Те, что в ящике с саженцами
