Книга Короли пепла - Ричард Нелл

Кейл медленно кивнул, стараясь не чувствовать себя психом оттого, что посулил такое. Он знал, что столица уже на грани бунта и хаоса и что Капуле сделал все, что мог, чтобы их предотвратить. Кейл снова задумался о «ясновидцах», брошенных в тюрьму или, возможно, казненных и погребенных где-то у него под ногами, но сжег эту мысль и направился к своим людям.

ГЛАВА 36

Оско наблюдал, как расхаживает его друг. Для Кейла была нехарактерна такая… оживленность. Обычно принц сидел, скрестив длинные ноги, в этой своей нелепой позе, впитывая «энергии», или что там он называл «отдыхом», с какой-то невозмутимой проницательностью.

Теперь он мерил быстрыми шагами роскошную гостевую залу толстого короля, то и дело скрещивая руки на груди, нахмурив женственные брови.

– Ты просил меня о встрече. – Оско по-солдатски расставил ноги и заложил руки за спину. Ожидание в тишине становилось невыносимым.

– Да, я… – Кейл прятал глаза, но было видно: взгляд его стеклянный и отсутствующий. – Оско, возможно, сегодня вечером я не добьюсь успеха. – Он двинулся по прямой линии от золотого умывальника рядом с собой к массивной кровати с балдахином. Оско нахмурился.

– Это было бы нежелательно.

Его друг хмыкнул, но продолжил шагать.

– Не суть важно. Как бы ты атаковал войско, впятеро превосходящее числом твое собственное? Как бы ты отвоевал Шри-Кон, будь ты на моем месте?

Так ведь и есть, подумал Оско. И «я бы даже не пробовал» – вряд ли тот ответ, который хотел услышать принц.

– Я бы сперва изучил моих врагов, островняк. Что им надо? Каковы их слабые стороны?

– И как бы ты мог сделать это быстро?

– Понаблюдал бы за ними своим невидимым, летающим мысленным взором, если б он у меня был.

Кейл взмахнул рукой.

– Так я и сделаю. Завтра. Сейчас мне нужны моя сила и сосредоточенность. Что еще?

Оско вздохнул.

– Я не знаю. Я мало что смыслю в кораблях и совсем ничего – в этих захватчиках. Лучше поговори со своими людьми.

Это напомнило мезаниту о необходимости проявить беспокойство. Его пехотинцы никогда не ступали на борт корабля. Насколько он понял, они наверняка захворают во время переправы, и если придется участвовать в каком-нибудь морском сражении, они могут оказаться более чем бесполезными.

Незнание собственных врагов пугало Оско. Настоящие ли они солдаты, как мезанские воины? Или фермеры и крестьяне, которым дали мечи и велели сражаться?

– Возможно, тебе следует «помедитировать». Ты, кажется, взволнован.

Кейл сверкнул глазами, затем отвел взгляд, на его обычно невозмутимом лице пролегли беспокойство и задумчивость.

Он изменился и продолжал меняться с тех пор, как они покинули Нандзу – возможно, с того момента, когда убил подростков-ассасинов, подосланных иноземным священником. Перемена была напряженной и нестабильной, но Оско видел такое много раз.

Первое ощущение юношей собственной власти сравнимо с пьянящим зельем. В сочетании с кризисом, свободой, любовью, нагрузкой и переменами – даже для тех новоявленных убийц с меньшими средствами это было странное время, равно ужасное и чудесное, полное смысла, но холодное и одинокое. А уж человеку, владеющему чудесами, пришлось бы и того хуже. Но решение ничем не отличалось, и у них не было времени ждать.

– Подними его. – Оско вынул из ножен свой длинный меч и со звоном бросил вниз, поцарапав дорогой пол. Его друг остановился, посмотрел на Оско, затем послушно наклонился.

Оско вытащил из-за пояса второй клинок, покороче.

– Ты слишком тратишь время на раздумья. Атакуй меня.

Кейл заколебался и нахмурился.

– Мы оба знаем, чем это кончится, у меня нет…

– Тогда умри!

Оско бросился вперед, метя в смазливое личико принца, отбив жалкую попытку парировать. Он остановил смертельный удар в дюйме от кожи Кейла, и они оба застыли; жестокость и безмолвие смешивались с угасающим светом, проникавшим сквозь шелковые занавеси.

– Ты уже мог быть мертв, могучий колдун.

Оско задыхался от порыва остановиться – желание убивать был таким сильным с тех пор, как его тренировали в детстве. Слабеющее тело Кейла затряслось от выброса адреналина, когда Оско отвел меч назад.

– Ты беспокоишься о завтрашнем дне, о «почему» и «что, если» и «возможно». Ни один человек не всесилен, даже ты, и однажды ты будешь кормить червей, в то время как остальные будут жить дальше. – Он резким движением вернул свой клинок в ножны, чтобы прогнать из мускулов тягу к насилию. – Если ты не преуспеешь, мы приспособимся. Твое беспокойство бессмысленно. Сейчас у тебя есть власть, великая власть. Используй ее, пока можешь.

Он развернулся и направился к единственной двери, отгоняя мысли о своей жене и гадая, успела ли его семья уже закопать ее в неглубокой могиле.

Если умрет Кейл, подумал он, значит, все это было напрасно.

Направляясь к выходу, он кивнул Асне. Кондотиец прятался в углу, увешанный ножами, один из которых держал и, казалось, готов был вонзить Оско в сердце. Хорошо, подумал Оско, по крайней мере кто-то еще готов сделать то, что необходимо. Возможно, мы сохраним жизнь этому глупому мальчишке.

– И еще, король Алаку… – Он остановился у выхода и, оглянувшись, увидел, что его друг по-прежнему ошарашен. – Действуй – всегда, даже в одиночку, верь, что добьешься успеха. Если ты умрешь, будет неважно, ошибся ты или нет.

* * *

Кейл сидел в одном из множества цветастых, расшитых гостевых кресел. Оставленный мечом Оско порез на его шее кровоточил, и Асна протянул принцу чистую ветошь. Кейл взял ее и уставился на пламя свечей; по его телу заструилось тепло, наполняя озябшие конечности.

– Мне привести его обратно? – Тон Асны подразумевал, что он имел в виду «для наказания», но Кейл покачал головой.

– Нет. В основном он прав. – Кейл поднял голову, чтобы убедиться, что друг слушает. – Этим вечером я буду погружен в свое сознание, Асна. Тебе придется защитить меня и, возможно, отнести обратно в мою комнату, когда все закончится.

Кондотиец отвесил поклон.

– Асне можно доверять.

Кейл улыбнулся. Это казалось удивительно правдивым. По крайней мере, до сих пор.

Он откинул голову назад и пожелал, чтобы ему не требовалось ежеминутно сомневаться в преданности своих друзей. Затем он поглядел на свою невзрачную, грязную рясу инициата и усомнился в том, что ему чувствовать по отношению к самому себе.

Он принц? Священник? Чародей? Ему было неведомо.

Кем бы он ни был, его не интересовали безвкусные наряды королей, пусть даже он понимал их назначение. Но что бы ни думал об одежде он сам,