чихать. Она посмотрела на курящего Шина и не могла поверить глазам. Подходя ближе с каждым шагом, Хваён слегка увлеклась и чуть не столкнулась с сидящим Шином. Молодая госпожа дома Мин сияла от радости, потому что никогда ей не было хорошо после аллергии на персики и всё, что имело похожий на них цвет.
…
— Начинаем собирать воедино всю информацию, что мы собрали за эти дни, — начал собрание Йенгук.
Хваён к нам всё же присоединилась, только уже пьяная от счастья и не только. Ачжума Чха пробовала улучшить рецептуру и эффективность пилюли, поэтому использовала для новой партии настойку из женьшеня. По покрасневшему лицу Хваён прямо читалось: «Я никогда не пила сильный алкоголь».
«Раз у нас теперь есть лишний рот, то и за ним нужно будет следить. Шин, ты будешь ответственен за молодую госпожу Мин. Говорят, что зараза лучше всего убивает заразу», — злобно улыбнулся Йенгук, давая распоряжение.
«Не будет ли из-за такого поворота сюжета ранний «Мортал комбат?»
Хваён сидела рядом с Шином, сосредоточив все пять чувств. Кроме наивности, в ней скрывалось и незаменимое качество героев — любопытство, способное спасти мир или найти великое сокровище. После того как она вернулась из дома, Хваён сменила одежду. Сейчас на ней был надет ханбок клана Мин: лазурное чжогори с вышивкой мэйхуа на плечах и чхимой цвета этой самой ягоды. На поясе висело мамино нориге со стрекозой.
— У нас есть две проблемы: во-первых, убийца или притворяется гви, или на самом деле им является; во-вторых, все жертвы имели отношение к королевскому дворцу. Можно подумать, что преступники специально указывают на борьбу между чиновниками за власть, однако если Пи Чхихван и Нам Хисоль могли устроить заговор, то какой смысл был в убийстве сына пэкчжона и в особенности квантэ. Даже если и не брать подростка и уличного актера, то мотивы обоих янбанов не совпадают с их жизненными целями — постоянно веселиться в домах кисэн и устраивать пиры.
Далее у нас есть новые жертвы: мясник — отец убитого мальчика — и неизвестный господин, труп которого решили спрятать.
Хваён нахмурилась, услышав об стольких смертях. Никто в Хватане, да и поблизости не знал, насколько продвинулся убийца. По словам Хани, огласка началась только со смерти известной молодой дочери янбана.
— Но не будь Камынчжан[4] на нашей стороне, мы бы не нашли подсказку, — продолжил неторопливо Йенгук, давая время подумать.
[4] Камынчжан (가믄장) — корейская богиня судьбы. Легенда о ней распространена на острове Чечжу.
Я вспомнила сцену об увиденных остатках призраков и смутилась, когда на слове «подсказка» Йенгук бросил на меня мимолетный взгляд.
«Он поверил мне, и сейчас мы можем разгадать главное преступление новеллы. Возможно. Мирэ, господи, ты реально слишком много перечитала манхв: такие вещи случаются только с главными героями. Хотя и сейчас мы сидим за одним столом с главными героями, а не злодеями. Сможем ли мы вообще выбраться отсюда?».
Йенгук посмотрел на закатное небо, скоро которое утонет в ночи и звездах. Послышался шорох крыльев, и на поднятую заранее руку главного героя сел огромнейший коричневатый орёл с желтыми глазами цвета Йенгука. Нас могли бы легко спутать с родственниками из-за одинаковой фамилии и похожих радужек, но мой цвет отливал насыщенным оттенком, действительно, как у сыра или янтаря, а у него чистым золотом — мечтой многих женщин.
Доставив записку Йенгуку, птица радостно взлетела и со скоростью метеора отправилась ввысь. Главный герой развернул послание и сам себе ухмыльнулся, подогревая интерес у остальных. Вдалеке что-то из посуды упало и разбилось, а слуга немедля заматерился. На птицу.
— В следующий раз птице Хосока придется добираться домой в клетке, если он не обучит её нормально, — с кислой миной сообщил Шин.
«Птица Хосока, значит».
— Возможно. Сейчас главнее другое. У меня были подозрения насчет найденной вещи на месте преступления, и недавно мне попался твой отчет. Детали стали складываться.
— Если ты всегда так читаешь мои отчёты, то тогда работай один, — Шин выдохнул недовольно дым, похожий на милую ручную цундере-змейку.
— В любом случае всё пришлось заново проверять, Шин. — Йенгук повернулся обратно, не обращая на кого-то пристального внимания. Он вытащил из рукава, который легко бы мог заменить заколдованный рюкзак Гермионе, желтый пучжок с красными письменами. — На месте убийства Пи Чхихвана под деревом хурмы был найден похожий проклятый амулет. Этот из недавнего на данный момент места убийства. По анализу специалистов, они сделаны из одной бумаги и крови. Места использования именно такого пучжока сократились до одного места, и все благодаря убитым жертвам, мы получили улику. Сейчас ясно одно: пучжок ведет во дворец.
Муён и Шин не удивились, думая наперед о трудностях с королевской семьей. Хваён задумалась о своём, закрыв кулаком рот. А Хани — это Хани. Она тайком пару раз моргнула мне, давая сигнал о веселых приключениях. Казалось, Хани не хотела принимать факт того, что Михва, да и континент Чжэё, как говорила госпожа Опщин, могли быть настоящими. Если все реально, то и шанс на возвращение или хотя бы выживание уменьшался вдвое или втрое.
«*б твою мать, а что вообще будет дальше?»
— Даже если убраться идеально, то всё равно найдётся грязь, что ускользнула от тебя. Поэтому без раздумий собираемся в дворец. Госпожа Мирэ и госпожа Сон пойдут со мной и Хосоком: у вас будут самые важные роли, — заключил Йенгук, хитро ухмыляясь будущим планам. — Отправляемся через день!
Глава 23. Одежда для прикрытия душевных ран
Хитрый Йенгук по-быстрому объяснил, что нужно купить ткань для одежды служанок, и убежал в закат.
«Чёртов кот!»
Для нас специально слуги сошьют одежду, но ответственность за материалы лежала на нас. Хорошо хоть, что утром, примерно в начале часа дракона, Муён от лица Йенгука передал мешочек с деньгами на вещи. Хваён не хотела быть обузой и, как теперь равноправный член клуба «Ловим убийцу за 64 часа», взяла на себя роль гида по известным и недорогим лавкам ткани. Она отвела нас в четвертый район Хватана.
После собрания и прощания с Хваён мы всю ночь обсуждали нынешний прогресс и обси… критиковали кое-кого сильнее всего. Малышка главная героиня не зря была ей. Хваён смогла вытерпеть собрание без единого писка или обморока, вспоминая прошлые события.
«Хваён, молодечик!» — Мы хвалили Хваён, как будто растили её с детства. Может ли было дело в разнице лет и отношением сонбэ к хубэ? Обращался ли бы ко мне или к Хани так Чонгук или Бан Чан,
