переглядывались меж друг с другом, пока дух северо-востока заканчивал считать.
— У!
— Вот же загвоздка, — нервно хихикнула Гальма, дух запада-юга, впервые подав голос на собрании.
Пэкхо, Хён, Чжава проголосовали против, Чжучжак, Му, Хвэху — за, а Чхоннён, Хэгом, и Гальма приняли нейтральную сторону.
— Ещё не всё потеряно: у нас есть ещё Хонъунмё! — радостно сообщила Му, по-змеиному сощурясь. Её муж — черепаха Хён — был недоволен её позицией, но ничего не мог поделать с самовольной женой.
— Хонъунмё… — размышлял немногословный Чхоннён. — Этот дух красной панды разве не твоя помощница, Хэгом?
— Всё верно, хён. — Медведь волновался, поэтому, сложив лапы вместе, мял их.
— Так, как вы думаете, братья и сестры? Давайте пусть проголосует ещё и Хонъунмё! — не успокаивалась змея-хранительница.
Выдув пар и успев сказать раньше Пэкхо, Чжава произнесла:
— Дух красной панды ещё не прошла испытания сащин, тем более пансащин, поэтому на данный момент её голос, как и участие, не засчитываются. Ты же это прекрасно знаешь, Му. Не ты ли кичилась, что идеально помнишь шестикнижие до последней строчки? Уже позабыла, старая?
— Какая я тебе старая, называй меня старшей наставницей? — рассердилась одна из сащин севера, показывая раздвоенный язык.
— Извини, старая, но у меня лишь один наставник. И это не ты, а он. — Показал трубкой на Чхоннёна дух лягушки.
— Хм, такой же грубый, как и этот старый пень.
— Дорогая, следи за словами: всё-таки это наш хён.
— Ещё чего! Я никогда не назову его оппой.
Му отвернулась от мужа, не желая больше слушать его. Хранитель востока ничего не сделал и не ответил на грубость чёрной змеи. Ему вообще было всё равно, поэтому он спал, изредка открывая глаза для вида.
«Мур, всё-таки зелёному дракону уже более десяти тысяч лет. Не молод, мур, старший господин. Пусть немного отдохнёт, мур», — подумал Нико-чан.
— Господа сащин и пансащин, владыка ждёт ответа, поэтому прошу, не вынуждайте его вмешаться, — спокойно и громко прервала духов повелительница подземного царства. До этого момента она спокойно и молча смотрела на споры хранителей, не влезая в разговор.
«Видимо, госпожа пришла на роль проводника между Владыкой белого персика и хранителями, но что-то пошло не так».
Среди хранителей снова наступила тишина, кроме Пэкхо и Чжавы, которые не могли остановиться курить.
— Владыка Белого персика, в данное время у нас нет окончательного согласия. Однако нам ничего не мешает добиться его, позже снова проголосовав. За это время мы серьёзнее посмотрим на проблему и её решения. А пока демонами Михвы и Дэиля могут заняться наши людские слуги. Путь в тысячу ли всегда начинается с одного шага[4], — не открывая глаз, заключил Чхоннён. Его голос напоминал дряхлого старика, коим он и являлся последние сотни лет.
[4] Путь в тысячу ли начинается с одного шага (천 리 길도 한 걸음 부터) — означает, что большое дело начинается с малого.
«То есть все проблемы свалят, мур, на шаманок или паксу, мур».
Все духи разом закивали, даже обиженная Му, хоть и не сильно, но дёргала головой.
— Я вас понял, дети мои. Что насчёт вас, хранительница смерти?
— Как вы знаете, мои слова также не влияют на собрание хранителей, но как одна из духовных повелительниц Михвы, я согласна с хранителем востока.
— Отлично, ответ принят. Всё, что происходило на собрании, навечно сохранится в памяти и божественных анна́лах Чжэё. Как прошлые, так и последующие события. Мы боремся за духов и людей, за страны и континенты, за свободу, справедливость и порядок Чжэё. Да будет так!
— Да будет так! — повторили за владыкой все, кто находился рядом.
— Собрание закончено! — объявил владыка Белого персика.
* * *
— Наши дети так выросли. Как бы хотелось их увидеть, но они должны пройти испытание сами. О, богиня Камынчжан, сжалься и не дай нашим детям умереть…
