Банкин остался приглядывать за мулами и ценным грузом, а Ник, сильно толкнув скрипучую дверь, вошёл внутрь.
Представшая его взгляду сюрреалистическая картина впечатляла: капитан Куликов, с двумя парабеллумами в руках, вольготно восседал в старинном широком кресле, рядом с креслом располагался необъятный стол, весь заставленный пустыми и наполненными разнокалиберными бутылками и тарелками с недоеденной снедью, на сцене с десяток полуголых девиц, визжа откровенно устало и жалобно, старательно исполняли канкан, а посреди трактирного зала на верёвке, свисающей с крюка, к которому раньше крепилась люстра на пятьдесят свеч, болтался жирный голый мужик, весь зад которого был исполосован свежими красными рубцами…
Та ещё картина маслом — мрак полный!
Кот Кукусь, неодобрительно наблюдавший с каминной полки за всем происходящим, первым заметил Ника и приветственно замяукал, небезуспешно стараясь переорать девичий хор.
— Никитон, мать твою! — обрадовался Куликов. — К нам гость, к нам гость! А ну-ка, мартышки ленивые, мать вашу, давайте-ка ещё один горячий заход — в честь нашего славного господина Буэнвентуры, так его растак!
Естественно, что после этих слов, для полной убедительности, Сергей Анатольевич открыл беспорядочную стрельбу в потолок из обоих стволов…
Сорок минут понадобилось Нику, чтобы на корню пресечь этот развратный кавардак.
В конце концов, порядок был полностью восстановлен: мэр развязан, одет в штаны и с искренними извинениями отпущен домой, девчонки отправились к местам постоянной дислокации, а капитан Куликов был обезоружен и связан, после чего тут же уснул, оглашая всю округу могучим храпом.
— Вроде худой, а такой тяжёлый! — громко возмущался Банкин с трудом перебрасывая связанного Куликова через круп своего коня. — Навязался на нашу голову, гуляка кабацкий!
Кот Кукусь самостоятельно запрыгнул на спину сонного мула, замыкающего колонну.
Отъехали от этой Сандиньи на пару километров вдоль безлюдного морского побережья, из найденного плавняка разожгли жаркий весёлый костёр, сами перекусили и накормили голодного кота, дожидаясь, пока доблестный капитан придёт в себя…
Через три часа Сергей Анатольевич проснулся и хмуро попросил развязать его, что Банкин, с видимой неохотой, и исполнил.
— Опохмелиться дадите, мазуты береговые? — тут же поинтересовался Куликов, присаживаясь к костру и поправляя на длинном носу знаменитые чёрные очки.
Ник молча протянул ему заранее приготовленную и откупоренную бутылку с креплёным калифорнийским вином.
Куликов принял бутылку дрожащими руками, поднёс ко рту и в несколько жадных глотков полностью опорожнил сосуд.
— А больше нет? — жалобно поинтересовался Сергей Анатольевич, демонстративно опрокинув бутылку кверху дном, глазами указывая на редкие капли, падающие из горлышка бутыли на прибрежный песок.
— Может, и есть. Но пока — не про твою честь! — невежливо ответил Банкин.
— А что так? — деланно удивился Куликов. — Надеюсь, я не сильно покуролесил? Деревушка-то цела осталась?
— Цела, цела, — успокоил его Ник. — И погулял ты нормально, в меру. Бывало и покруче. Ты вот лучше скажи: а где «Кошка»? Ты её часом не пропил? И почему в местной гавани наблюдается такое скопление разных морских посудин?
— Мазут береговой! — зло сплюнул себе под ноги Куликов. — Надо же, сказать такое! «Кошку» пропить! Да я за свою красавицу даже самому Господу Богу пасть порву до самых ушей! Да я…
— Остановись, мистер Одноухий! — прервал его Банкин. — Ты по делу докладывай!
— По делу… Хреновые у нас дела. Опять произошла утечка информации, так вас всех растак во все известные и неизвестные места! Американская подлодка появилась — по ваши души, ясен пень, как Сизый выразился бы. Стоит в засаде, где-то у входа в местную бухту, под водой, конечно же, да и топит все суда, выходящие со стороны Сандиньи, мать её! Только выходящие топит. То есть всех впускает, а никого не выпускает! Уже восемь корыт пошли на дно. Вот такие у нас дела. Где «Кошка»? Спрятана в надёжном месте. Там, на самом краю мола манговые заросли вылезают из джунглей. Вот в этих зарослях и отдыхает моя красавица…
Ник призадумался: дело принимало непредвиденный и паскудный оборот.
— Слышь, морской волк хренов, — вмешался Банкин. — Твоя же «Кошка» вооружена до самых зубов! Может, просто потопить эту подводную лодчонку — к нехорошей маме? А?
Куликов многозначительно пощёлкал пальцем по кадыку.
— Выпить бы мне, мазуты! Налейте болящему, Христа ради! Потопить? Да запросто и с нашим удовольствием! Только для этого надо, чтобы эта подводная лоханка всплыла в прямой видимости. А с чего ей всплывать, с каких таких пирожков?
Банкин возбуждённо заходил вокруг костра, безжалостно дёргая себя за большой грушевидный нос.
— Командир, у нас же имеются все коды для выхода на связь с этой подлодкой! Да и рация родная, американская! Выходим в эфир, настраиваемся на нужную волну, я голосом Большого Джима приказываю им убраться — к чертям свинячим или там, в порт города Нью-Йорка. А, как план? Даже нет! Я приказываю им всплыть на траверсе этой бухты! А доблестный капитан их топит торпедами! Классно придумано?
— А для чего им всплывать? — недоверчиво прищурился Ник. — Нет, ты объясни! Что ты им скажешь? Мол, всплывайте — и всё тут? Мол, я, Большой Джим, хочу на вас полюбоваться с берега? Они же наверняка знают, что господин Браун мёртв. Так что, Геша, надо ещё мозгами пошевелить. Хотя определённое зерно есть в твоих рассуждениях. Ладно, после поболтаем на эту тему. А сейчас давайте переправим наш драгоценный архив на яхту, выспимся для начала на белых простынях. Капитан, имеются у тебя в наличии хорошо накрахмаленные, белоснежные простыни?
Ник проснулся на рассвете. Натянул на ноги холщовые штаны, набросил на плечи флотский бушлат, выбрался на палубу. Было достаточно прохладно по местным меркам: плюс двенадцать-тринадцать градусов, не больше. Над морской зеленоватой водой и манговыми зарослями, в которых пряталась яхта, клубился влажный молочный туман.
Ник прошёл на корму, где невозмутимо дымил трубочкой моторист Фьорд.
— Доброе утро! — вежливо поздоровался Ник. — Есть свежие новости?
— Отсутствуют новости, — меланхолично пожал плечами норвежец. — На море всё спокойно. Только перед самым рассветом испанский лесовоз проследовал в гавань. На одного арестованного больше стало. Да час назад господин Вагнер ушёл в деревушку. Наверно, на свидание с какой-нибудь местной плутовкой.
— Что ты сказал? — Ник не хотел верить своим ушам. — Вагнер ушёл в деревню? Без приказа? Быть такого не может!
Фьорд только руки развёл в стороны.
— Может, не может.… Не моё это дело. Только вот ушёл. Взял чёрную коробку в брезентовом чехле, ремешок накинул на плечо и ушёл.
«Что же это творится такое? — заполошно забились в голове тревожные мысли. — Гешка взял рацию и без приказа усвистал в неизвестном направлении? Что же он задумал?»
