внимательно следите, чтобы коляски трех женщин находились здесь, здесь и здесь. Нелла внутри башни, Марва снаружи и Ронья точно здесь. Афиф, который стоит с Хоаном в углу, следит за тем, чтобы его телекамера все время была включена.
Затем слово взял Хамид.
– Когда Марва и Нелла окажутся внутри башни, выбегут Беена и Фади. Фади спрыгнет с пандуса прямо на площадь и начнет стрелять первым, его поддержат Беена и Осман, – сказал он. – Куда каждый из вас должен стрелять, вы помните. Во время стрельбы вы возвращаетесь назад на свои позиции. Это значит, что, когда начнут взрываться бомбы, вы уже покинете опасную зону. Вы должны быть готовы к тому, что в вас будут стрелять охранники и полицейские, но Капитан позаботится о том, чтобы потери были минимальными.
Галиб кивнул:
– Да, мы ведь знаем, что полиция и служба безопасности ищут нас. Они обнаружили автобус, как мы и хотели, и теперь ждут наших действий. Наша задача состоит в том, чтобы они добрались до нас как можно позже, чтобы они не успели подготовиться прежде, чем мы нанесем удар. Отчасти для того и нужен Заид аль-Асади. Чтобы отвлечь их. Если подразделения полиции или охранники появятся здесь, когда мы уже приступим, это станет для них сюрпризом. Чем больше их будет, тем больше взлетит на воздух, тем громче будет шум в прессе.
46
Асад
День третий
Асад, расставшись с Карлом, севшим в такси, уже знал, что он готов на все. Если нужно пожертвовать жизнью, чтобы спасти семью, пусть так и будет. Вся боль, все несчастья, причиной которых он стал, не должны остаться без искупления. Асад не боялся умереть. Но он не хотел умирать в одиночестве, его должен был сопровождать на этом пути Галиб.
Асад сидел в своем номере люкс на пятом этаже гостиницы «Мелиас», устремив взгляд в панорамное окно на мерцающее море огней Берлина. Где-то там в одной из этих маленьких и больших коробочек и комплексов была комната, где находились Марва и Нелла.
Знают ли они, что он жив и ищет их? Ему очень хотелось, чтобы знали. Может быть, это даст им немного надежды?
Он потянул за одеяло, на котором лежали хорошо смазанные детали его оружия в ожидании сборки. Сверху был список вопросов. Уже не менее десяти раз он пробежался по этому списку, и это начинало его тревожить. Если он не найдет ответы на восьмой и девятый пункты о голубях, это будет означать тупик.
Асад был в отчаянии.
Бросался в глаза пустой восемнадцатый пункт. Он представлялся Асаду общим знаменателем для всех других пунктов. Если бы Асад, начиная с этого пункта, стал бы двигаться в обратном направлении по своему списку, то нашел бы в куче спутанных нитей их конец и потом распутал бы весь узел.
Асад посмотрел на часы. Было за полночь. Уже очень давно он не чувствовал себя таким одиноким. Карл был в Копенгагене, Герберт Вебер лежал в номере несколькими этажами выше, возможно продолжая переживать из-за того, как жестоко СМИ обошлись с ним в связи с историей о Дитере Бауманне, перешедшем в другую веру, и убийстве двух его сотрудников во Франкфурте.
Асад потер руками виски. Что же Карл его так подвел? Конечно, Асад понимал его беспокойство, но разве он не мог подождать еще немного? Кто будет теперь его партнером?
Он занялся сборкой оружия, поглядывая на реку Шпрее, которая текла мимо гостиницы через весь город. Они превратились в блеющих овец, танцующих под дудку Галиба, если оказались здесь? Черт возьми!
Асад лег на молитвенный коврик и стал смотреть в потолок. Тишина последних дней истощила его. И если так будет продолжаться, когда произойдет катастрофа, они ничего не смогут сделать.
Он закрыл глаза и стал по очереди обдумывать вопросы, которые приходили в голову. Почему Галиб из всех городов выбрал своей целью Берлин? Только потому, что это крупнейший город страны? Столица, на долю которой выпало так много трудностей? Всемирно известный город, на который СМИ всего мира обратят особое внимание, если там произойдет теракт? Или Галиба связывает с этим городом что-то личное?
Асад покачал головой. Ответ на блюдечке не лежал.
Спустя еще полчаса бесплодного анализа и изучения своего списка он наконец решился и заполнил восемнадцатый пункт: Хамид, по-видимому, нашел нападавшего во Франкфурте, но как? Выясняй.
Завибрировали часы. Звонил мобильник.
– Ты проснулся? – спросил Карл.
Какой типичный для него вопрос. Как могло быть иначе, если он уже взял трубку?
– Нет, я спал, как Золушка, Карл, понятное дело.
– Полагается говорить «как Спящая красавица», Золушка не подходит. Как дела? Есть новости?
– Я чувствую себя так, словно заболел. И возможно, я действительно болен. А как Мона?
– Когда я оказался в больнице, она уже спала, но ей нехорошо. Возможно, она потеряет ребенка, но там делают все, чтобы стабилизировать ситуацию. Слишком рано говорить, чем кончится.
Он замолчал, и не было никакого желания прерывать долгую паузу.
– Да, мне очень жаль, Асад, – продолжил он наконец. – Если будут позитивные сдвиги у Моны завтра или послезавтра, я вернусь, обещаю.
Асад ничего не ответил. Послезавтра – такое далекое будущее, что говорить о нем бессмысленно, возможно, оно и вовсе не случится.
– Я думаю, что ключом является Хамид, – сказал Асад.
– Хамид? Почему он?
– Слишком много пунктов списка связаны с ним, мне так кажется. Как ты сам понял по видео из мюнхенской квартиры, он выглядит совершенно не так, как типичный араб: стриженые волосы, западная одежда. Я думаю, что он постоянно живет в Германии, в отличие от Галиба. Кто-то должен был заботиться, чтобы все шло как по маслу. Аренда автобуса и дома во Франкфурте, сбор группы, надежное размещение в Берлине. И еще я думаю, что это он нашел фотографа в Мюнхене, Мустафу во Франкфурте и обращенного в ислам немецкого капитана, который убил Мустафу.
– Хорошо… – произнес Карл и внезапно остановился, словно хотел сказать что-то еще, но передумал.
– В чем дело? – спросил Асад, подождав с полминуты.
– Ты считаешь, что Хамид мог найти Мустафу, хотя жил во Франкфурте? – В голосе Карла звучало сомнение. – Об этом что-нибудь написано в отчете службы безопасности? Прошло уже более суток после смерти парня, так что сотрудники Вебера, вероятно, накопали что-нибудь, и их отчет стоит почитать.
– Я уже читал его сегодня днем и не стал умнее. Они допросили родителей Мустафы, и, конечно, те ничего не знали о том, как их сын радикализировался и попал в
