армейскую разведку и контразведку, стал консультантом по авиации. Робинс телеграфировал в США, что дела идут отлично и срочно требуется «усиление миссии», просил прислать десяток офицеров для Троцкого.
В Россию прибыл и Сидней Рейли. По пути из США, в Лондоне, с ним встречался сам руководитель британской разведки Мансфилд Камминг, Рейли стал кадровым офицером Интеллидженс Сервис, получил чин лейтенанта. Он стал работать с помощником Троцкого, военным руководителем Высшего военного совета генералом Михаилом Бонч-Бруевичем. В архивах Англии сохранились донесения Рейли о беседах с генералом, излагавшим самую широкую военную и политическую информацию. В Англии эти донесения оценивались очень высоко, их доводили до руководителей военной разведки, адмиралтейства и МИД. В сеть Рейли был вовлечен и брат генерала Владимир Бонч-Бруевич — управляющий делами Совнаркома. Рейли восстановил дружбу с нью-йоркским приятелем Вениамином Свердловым — вернувшись на родину, он был назначен руководить организацией Красного Креста [78].
Хотя при формировании Красной армии проявлялись немалые странности. Представители Антанты декларировали, что помогают создавать ее против Германии и Австро-Венгрии. Но в советские войска широко вербовали немецких, австрийских, венгерских пленных. Их набралось 250 тыс., они составляли 19 % численности Красной армии [48]. Впоследствии генеральный консул США в Сибири Харрис обвинил Робинса, что он помогал формировать и вооружать войска из неприятельских солдат. Робинс выкручивался, но Харрис привел доказательства, что Робинс знал о подобном составе армии [70]. Против кого же она предназначалась? Ясное дело, не против немцев и австрийцев. Такая армия годилась только против русского народа.
Западные державы целенаправленно разжигали гражданскую войну. Но не ради свержения большевиков, а ради разрушения России. О том же говорит попытка уничтожения русского флота. Сейчас уже доказано: она осуществлялась по инициативе не Германии, а Англии. По Брестскому договору, наши корабли должны были до конца войны оставаться на своих базах, немцам они были не нужны. Но британский атташе и резидент разведки в Петрограде Кроми потребовал у Троцкого взорвать и потопить корабли, на это Англия выделяла большие суммы. Представители Троцкого выехали на юг с группой английских офицеров, и черноморская эскадра в Новороссийске была затоплена. Аналогичная судьба ждала Балтийский флот. Но его спас ценой своей жизни начальник морских сил Щастный. Он разгласил матросам секретные распоряжения Троцкого готовить корабли к взрывам, и команды не позволили этого сделать. Щастному Лев Давидович не простил, обвинил в контреволюции, по приговору Верховного Ревтрибунала он был расстрелян [99].
А Германия и ее союзники пожинали плоды вложений в русскую революцию. Немцы вмешались в гражданскую войну в Финдяндии, и здешние националисты признали себя по сути германским доминионом. В Литве, Латвии, Эстонии образовались марионеточные правительства, обратившиеся в Берлин с просьбами взять их «под постоянную германскую опеку». Бессарабию захватили румыны — в сложившейся обстановке они быстро сориентировались и перекинулись на сторону немцев. На Украину германские и австрийские войска двинулись по приглашению Центральной Рады. Границы Украины определили тоже немцы. Включили то, что требовалось им самим, — Донбасс, Новороссию с черноморскими портами. На Крым рассчитывали турки. Но Германия «сочла нецелесообразным использовать для оккупации Крыма турок и украинцев». В окружении кайзера вызрел другой проект — превратить полуостров в германскую колонию «Крым-Таврида», отдав немецким поселенцам.
В Берлине было создано особое экономическое управление для эксплуатации Украины. Возглавил его не кто иной, как Макс Варбург. А в Киеве расчеты велись через банкира Абрама Доброго, которого недавно арестовывала комиссия Батюшина. 25 апреля было подписано соглашение с Центральной Радой. К Германии переходил контроль над украинскими железными дорогами, заводами, рудниками, таможнями, над внешней торговлей. Предусматривались обязательные поставки зерна, мяса, сала. После заключения такого соглашения Рада, которую сами немцы называли «клубом политических авантюристов», стала им не нужна [88]. Ее разогнали и поставили марионеточного гетмана, генерала Скоропадского. Его политику диктовали германские советники, но краеугольным камнем этой политики оставался национализм. Чтобы отделение Украины от России стало необратимым, начальник отдела германского МИДа Бусше-Хаденхойзег ставил задачу: «Репрессировать все прорусское, уничтожить федералистские тенденции».
Немцы взяли под покровительство и Грузию. Тот же самый Бусше-Хаденхойзег разработал план установления германского контроля над Кавказом. Для этого Грузия «должна быть взята под максимально плотную опеку в экономическом и политическом смысле». Кайзер прямо указал: «Грузия должна быть включена в Рейх в той или иной форме». Создавалась германо-турецкая «Транскавказская компания» для эксплуатации природных богатств края. Грузинские меньшевики отдали немцам «в аренду» на 60 лет свой порт Поти. Сами же они развернули ярую русофобскую политику. Десятки тысяч русских, проживавших в Грузии, арестовывались, изгонялись из страны.
В Закавказье двинулись и турки. Азербайджанские мусаватисты встречали их с распростертыми объятиями. Армянские дружины вместе русскими добровольцами дали крепкий отпор, разгромили турецкие дивизии под Сардарапатом и Каракилисой. Но после этой победы армянское правительство партии «Дашнакцютюн» капитулировало перед турками, безропотно отдав все потребованные территории, железные дороги [3, 91]. Что ж, «пятые колонны» расплачивались со своими покровителями, выполняли пожелания закулисного руководства…
Узел двадцать четвертый
Плоды предательства
Платить по счетам пришлось не только большевикам. Расплачивались и другие — за измену царю, за собственные глупости и заблуждения. Блестящая русская интеллигенция, самая развитая, самая культурная и эрудированная в мире, в ослеплении «прогрессивных» учений внесла основной вклад в расшатывание государства. Зачитывалась либеральными газетами, подхватывала протесты оппозиции, в судах устраивала овации революционерам и террористам. Формировала общественное мнение, враждебное правительству, издевательски оплевывающее правоохранительные органы, увлеченно распространяла клевету про государя, его семью, Распутина, ратовала за «свободы». То же самое было с офицерством, примыкавшим к интеллигенции. Сейчас они получили свободы — но не для себя. Получили водопады клеветы на собственные головы. Их причисляли к буржуям, притесняли, грабили реквизициями. Хамы и чернь издевались над ними, безнаказанно унижали.
Рабочие при царе вошли во вкус бастовать по любому поводу. Почему бы и нет, если забастовочный комитет заплатит? Возмущались очередями, требовали «хлеба», а заодно «мира без аннексий и контрибуций». Сейчас были бы рады поработать, но в общем развале заводы и фабрики останавливались без сырья и топлива. Только теперь узнавали, что такое настоящие очереди, настоящая нехватка хлеба, получили и Брестский мир «без аннексий и контрибуций». А мертворожденная идея Учредительного Собрания изначально была ложью — но она и завершилась ложью. Крестьяне прочнее и дольше других сохраняли верность царю и Православию. Но стоило поманить
