– Снова дождь, – проговорила она. – Вечный, бесконечный дождь. Жители Сиэтла не загорают, они…
– …покрываются ржавчиной, – подсказал Джон.
– Все время забываю, что ты здесь вырос. – Мэгги досадливо дернула плечом.
– Между прочим, я подумываю о том, чтобы вернуться сюда насовсем. Как ни странно, в Калифорнии мне очень не хватает дождей.
Словно в ответ на его слова, на крышу обрушился целый водопад грохочущих, холодных капель. Несколько мгновений Мэгги прислушивалась.
– Да, я думаю, мне бы тоже не хватало дождя. Это успокаивает, – сказала она.
Оба замолчали, их молчание было напряженным, тревожным. Чтобы почувствовать это, не нужно было быть эспером. Слишком многое между ними осталось невысказанным.
– Мэгги?
– Давай не будем говорить об этом сейчас, – ответила она. – Ни об этом и ни о чем другом. С каждым из нас произошло слишком много всего, чтобы мы могли быть в чем-то уверены.
На этот раз Джон почти не раздумывал.
– Но я уверен в том, что чувствую, – сказал он, подчеркивая голосом каждое слово. – Я не уверен только в том, что чувствуешь ты. Я хочу сказать… – он тряхнул головой, и Мэгги, поглядев на него, невольно улыбнулась. Сейчас Джон был похож на школьника, впервые отважившегося заговорить с понравившейся девочкой, и поэтому каждое слово имело для него огромное значение.
– Так что же ты хочешь сказать? – спросила она мягко.
– Ты умеешь чувствовать эмоции других людей, Мэгги, ты ощущаешь чужую боль как свою, но остаются ли у тебя силы для себя? Что чувствуешь ты сама?
Этот вопрос удивил и озадачил Мэгги настолько, что она даже растерялась. Потом она поняла, что имел в виду Джон, но решила не уходить от ответа.
– Иногда, – спокойно сказала она, – одной быть проще.
– Но, может быть, это от того, что вокруг тебя слишком много чужих чувств? Ты живешь ими полно и глубоко. И, только оставаясь одна, ты способна обрести покой, ты это хотела сказать?
– Разве это плохо, Джон?..
Он поднял руку и откинул назад упавшую ей на лоб прядь волос. Он снова, как уже было однажды, коснулся ее лица, но не опустил и не отдернул руку. Мэгги была так бледна, что казалось, ее кожа должна быть холодна, как мрамор, и он был поражен, когда почувствовал, какая она горячая.
– Ты сама сделала выбор, и указывать тебе не мое дело, – сказал он, с трудом подбирая слова. – И все-таки мне кажется, что такая жизнь противоестественна. Ты сама говорила, что основным законом вселенной является закон равновесия. Так объясни же, как можешь ты без конца расходовать себя, отдавать другим все силы, сострадание, сочувствие, ничего не получая взамен?
– Все не так просто, – покачала головой Мэгги. Ее взгляд был задумчив, а в изгибе губ появилось что-то трогательное и беззащитное.
– Ты должна не только давать, но и брать!
Мэгги кивнула.
– Да, обычно люди так и поступают. Это справедливо. Но я не знаю, насколько в данный момент я способна на какие-то чувства.
– А если я скажу, что даже малых крох будет достаточно?
– Я тебе просто не поверю. – Она коротко вздохнула. – Впрочем, все это не имеет значения. Если бы ты не был так потрясен тем, что произошло сегодня, ничего бы не было!
– А я уверен, что было бы! – И, не дав Мэгги возразить, Джон привлек ее к себе и поцеловал.
Чуть не с того самого дня, когда Мэгги впервые увидела Джона, она твердо решила: если все будет так, как сейчас, она сумеет его остановить. Казалось бы, что может быть легче: просто сказать «нет», и все. Зачем ей любовник, если и так у нее хватает проблем? Любовь, страсть, даже простое желание – все это могло ей только помешать.
Она была уверена в этом.
Абсолютно уверена.
И все же она ошиблась.
К ее огромному удивлению, кроме страсти и желания, в простом соприкосновении губ были заключены нежность и тепло нормальных человеческих отношений. И ее тело, которое так часто погружалось в чужую боль, отчаянно жаждало этого целительного тепла, а измученный дух стремился к покою. Именно это и предлагал ей сейчас Джон.
В его чувстве не было ни боли, ни страха, ни темноты, и Мэгги испытала странное облегчение от одного только сладостного предчувствия того, что должно было случиться теперь уже совсем скоро.
Она сама не заметила, как оказалась у него на коленях. Ее пальцы ласкали волосы Джона, и она удивилась, какие они густые и мягкие. Потом его пальцы скользнули ей под свитер, и хотя они были прохладными, прикосновение обожгло ее. Мэгги даже вскрикнула от неожиданности и тут же застонала от ощущения блаженства, неземного, райского блаженства, которое казалось ей вдвойне сильным после многих лет скитаний в холодных и мрачных пустынях страданий и страха.
Услышав ее голос, Джон отстранился, но лишь настолько, чтобы заглянуть ей в лицо. Его глаза сделались темно-зелеными, как морская волна, и Мэгги вдруг почувствовала, что не может отвести от них взгляд.
– Дай то, что можешь, Мэгги, – проговорил он, слегка задыхаясь. – Я не прошу большего!
В ответ она коснулась его лица, коснулась осторожно и настойчиво, словно была слепа и не могла видеть иначе, как с помощью пальцев. Впрочем, в каком-то смысле она и была слепа и только теперь прозрела.
– Я знаю, – прошептала она в ответ.
8 ноября, четверг
Как и было обещано в «Новостях», после полуночи дождь еще усилился. Ветер выл, стонал и гремел черепицей на крыше, но Мэгги ничего этого не слышала. В ее освещенной ночником спальне было уютно, тепло и спокойно. О том, что снаружи грохочет самая настоящая осенняя буря, она даже не думала, целиком отдавшись новым ощущениям. Мэгги и в голову не приходило, как приятно просто лежать в постели рядом с кем-то, кто тебе дорог. Это было не просто приятно, а очень приятно. Она была не прочь продлить это ощущение.
Джон, приподнявшись на локте, посмотрел на нее.
– О чем ты молчишь? – спросил он.
Мэгги улыбнулась:
– Просто слушаю дождь. И мечтаю, чтобы ночь продлилась еще немножко.
– Опять этот твой фатализм! – воскликнул Джон с наигранной легкостью.
– Прости. Боюсь, у меня не слишком легкий характер. Утро все равно придет, Джон!
– А за ним придет следующее, а потом еще одно. Утром ничего не кончается, Мэгги.
– Ты так думаешь?
– Да. – Он повернулся и обнял ее одной рукой, а пальцы другой запутались в пушистых рыжих волосах Мэгги. – Я не могу потерять тебя.
Он поцеловал ее, и Мэгги ответила. Ее руки обвились вокруг его шеи, а рот с жадностью прижался к губам. Она смутно подумала: как странно, что Джон так сильно действует на нее. Она знает его всего неделю. Иногда неделя может быть длиннее всей жизни, а знание и время никак не зависят друг от друга.
