– Где же он? – бормотал он. – Куда он подевался? Я же знаю, он был здесь!..
– Ты видел машину, Дэвид? – снова спросила Джен-нифер.
– Что? А-а, да, видел… Он достал мешок со щенками из багажника.
– Ты сам это видел? Какого цвета была машина?
– Черная. Черная, как адская колесница! И ужасно большая, просто огромная! Что-то вроде «Линкольна».
Дженнифер перевела дух.
– Значит, он достал из багажника мешок и понес в дом. А когда он вышел, мешок был при нем? – задала она следующий вопрос.
– Да, мешок был. Пустой. Он утопил всех щенков и оставил их в доме. Я же уже все объяснил! – закончил он с неожиданным раздражением.
– Извини, Дэвид, я забыла. – Дженнифер попыталась изобразить смирение. – А теперь скажи мне, кто это был. Ведь ты знаешь его, правда?
Дэвид Робсон выпучил глаза.
– Кто?! Мертвец – вот кто! Говорили, будто он умер, но дьявол не умирает! Я знаю – он дьявол. Знаю!.. Один раз я видел, как он на нее смотрел. У него в глазах не было ничего. Ничего. Но почему?! – спросил он с неожиданным жаром. – Объясни, почему у него был такой пустой взгляд?!
– Я не знаю, Дэвид. Быть может, если ты скажешь, кто это был…
– Нет! Если я скажу, он сразу узнает. Он всегда все знает. Я помню, он вечно за всеми следил… и улыбался. Каждый раз, когда я путал кодировку, он всегда догадывался! – Его грязно-коричневые глаза снова забегали из стороны в сторону, и в них были беспокойство, тревога, страх. – Ведь я хороший программист! Очень хороший! И он знал это, но все равно уволил меня!
– Дэвид…
– Вы скажете ему, что я здесь, правда? Вы пришли, чтобы помочь ему разыскать меня!
– Нет-нет, Дэвид, что ты!
Все дальнейшее произошло слишком быстро и совершенно неожиданно. Брезентовая сумка упала на пол, и в руках Робсона как по мановению волшебной палочки появился револьвер. Он сжимал оружие так крепко, что суставы его пальцев побелели от напряжения, но ствол все равно ходил ходуном.
Потом раздался выстрел.
Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, Дженнифер бросилась на Робсона. Краем глаза она уловила позади себя какое-то движение и поняла, что Кендра тоже среагировала. И все равно обе опоздали, да и стояли они слишком далеко. Пробив рукав куртки Дженнифер, пуля отшвырнула Кендру к стене.
Было почти восемь, когда Джон услышал шум воды в душе. Мэгги проснулась, понял он и отправился в кухню, чтобы подогреть суп. Вскоре она действительно вышла из спальни, на ходу расчесывая щеткой влажные волосы.
Несмотря на то что Мэгги проспала подряд несколько часов, она не выглядела отдохнувшей. Под глазами залегли тени, плечи были напряжены, движения – скованы, а на горле по-прежнему виднелась тонкая красная полоска.
– Ради бога, ничего не говори, – устало сказала она, перехватив его взгляд.
– Я ничего не говорю. Ешь. – Он поставил на стол тарелку.
Мэгги посмотрела на него золотисто-карими, чуть раскосыми глазами и села за стол, но Джон видел, что есть ей совсем не хочется.
– Теперь я понимаю, почему ты никогда не заходила в квартиру Кристины после ее смерти, – сказал он. – Потому что она умерла там.
– Да, – просто согласилась Мэгги и, отломив кусочек хлеба, стала медленно жевать. – Я почувствовала предсмертный ужас и боль Кристины даже на расстоянии. Кроме того, я догадывалась, мои способности с каждым днем становятся все острее. – Она нервно повела плечами. – В последнее время, выезжая на место преступления, я стала принимать специальные меры предосторожности, чтобы это не застало меня врасплох, но они не всегда помогали.
– Ты должна была предупредить меня.
– Зачем? Ты бы все равно не поверил.
Джон не стал возражать. Когда Мэгги поела, он подал ей чашку горячего кофе, а сам стал убирать со стола. Мэгги вышла в гостиную. Несколько минут спустя Джон присоединился к ней. Она неподвижно сидела, свернувшись калачиком, в дальнем углу дивана. Мэгги была в черном свободном свитере и темно-зеленых спортивных брюках, и от этого ее кожа казалась светлее, чем обычно, а волосы полыхали точно костер.
Когда Джон осторожно опустился рядом, Мэгги пошевелилась, посмотрела на свои руки и сказала рассеянно:
– Я чувствую себя почти как леди Макбет. Кровь на моих руках. Я все еще чувствую ее запах! – Она спрятала ладони между коленями и повернулась к нему.
– Может быть, тебе лучше снова лечь? – озабоченно поинтересовался Джон.
Мэгги коротко и сухо рассмеялась:
– Нет. Я не хочу оставаться одна. Ты можешь немного посидеть со мной?
– Конечно, могу, но мне кажется, ты совсем не отдохнула.
– Немножко отдохнула. На несколько часов меня, во всяком случае, хватит. Впервые за последние несколько дней я спала спокойно, быть может, потому, что знала – ты здесь и никуда не уйдешь. Кстати, не помню, я тебя поблагодарила?
– За что? За то, что я не ушел? Но я сам хотел остаться с тобой…
– За то, что остался со мной. За то, что вытащил меня из той комнаты. Если бы не ты, я вряд ли бы сумела выбраться оттуда сама.
– Ты должна пообещать мне одну вещь, Мэгги.
– Какую?
– Что никогда больше не будешь ходить в такие места одна.
Она невесело улыбнулась.
– Обещаю: я не буду ходить в такие места одна. Мне было очень страшно.
Джон выбрал бы более сильное слово для описания своих чувств, но сказал только:
– Мне тоже было страшно, Мег.
– Прости. – Она снова разглядывала ладони, словно не смотреть на них было выше ее сил.
– Никакой крови нет, Мэгги.
– Я знаю. – Она уронила руки на колени, но по-прежнему не отрывала от них взгляд.
– Я, – начал Джон, не вполне уверенный, что выбрал самый подходящий момент. – Мне кажется, нам пока не стоит говорить об этих вещах.
Мэгги снова улыбнулась:
– Не стоит так не стоит.
– Я больше не сомневаюсь в твоих способностях, просто… – заторопился Джон.
– …Просто они для тебя непривычны, – закончила она.
– Перестань читать мои мысли! – с деланной веселостью сказал Джон, надеясь придать разговору более легкий характер.
Мэгги снова посмотрела на него.
– Это один из недостатков близкого знакомства с эмпатом, – сказала она. – Ты разочарован?
– Нет, не разочарован, только я ничего подобного не ожидал.
– Я вовсе не хотела читать твои мысли. Извини.
– Я знаю.
Джон нахмурился. Он собирался сказать что-то совсем другое и теперь сам не знал, зачем завел речь о всяких пустяках. Но заговорить о том, о чем ему хотелось, он не решался. Было ясно, что одно неверное слово или неправильно выбранная интонация могут больно ее ранить. К тому же у него пока не было уверенности, что он готов сказать это и тем более что она готова его выслушать. Вот почему Джон испытал некоторое облегчение, когда Мэгги повернулась к экрану телевизора.
