– Ничего, он привыкнет, – уверил Мэгги Квентин. – Должен сказать по секрету, он уже почти готов расстаться с привычкой мыслить рационально и логично. Вот увидите, не пройдет и нескольких месяцев, и Джон возьмет в штат своей корпорации пару астрологов и цыганку, которая будет гадать ему на картах, в какие акции стоит вкладывать деньги, а в какие – не стоит.
Холлис посмотрела на Джона.
– Это правда?
Джон поморщился:
– Я бы не стал так утрировать, но в чем-то Квентин прав. Могу сказать одно – вся эта история сильно повлияла на мой образ мысли.
– По-моему, ты должен быть нам только благодарен!
– А я благодарен! – Джон хмыкнул. – Еще немного, и я буду воспринимать мир, стоящий на голове, как нормальный.
– Все дело в равновесии, – напомнила Мэгги.
– Да. – Джон решительно взял ее за руку. – Надеюсь, вы нас извините, но нам с Мэгги нужно еще кое-что обсудить.
– Спасибо, что навестили меня, – улыбнулась Холлис.
– Мы зайдем к тебе завтра, – пообещала Мэгги.
– Приходите, я буду рада.
Когда Мэгги и Джон выходили из палаты, они услышали, как Квентин сказал Холлис:
– Послушай, сюда вот-вот приедет наш босс. Он очень хотел с тобой познакомиться.
– Как ты думаешь, – спросила Мэгги у Джона, когда они сели в лифт, – Холлис согласится поступить на работу к Бишопу?
В ответ Джон только пожал плечами.
– Ты знаешь ее лучше, чем я. По-моему, Холлис Темплтон хорошо понимает, ей представился уникальный шанс начать все сначала. И я очень сомневаюсь, что ей захочется снова погрязнуть в заурядности, предсказуемости и рутине.
– Я бы сказала, потрясающе тонкий анализ, – заметила Мэгги.
– Спасибо.
– Я говорю совершенно серьезно. В жизни бывает так, что, выбрав однажды ту или иную дорогу, человек уже не может и не хочет вернуться назад. Мир предстает перед ним совсем другим: новым, неожиданным, интересным.
– Не мир, – поправил Джон. – Мир остается прежним, просто человек сам меняется и начинает смотреть даже на давно известное, привычное совсем другими глазами.
Мэгги улыбнулась.
– Я вижу, ты много об этом думал. Уж не хочешь ли ты создать какую-нибудь свою организацию, которая была сходна с подразделением Бишопа? Разумеется, сугубо гражданскую и финансируемую из твоих собственных средств.
– Вообще-то у Квентина была подобная идея, – нехотя признался Джон. – Но я еще ничего не решил.
Мэгги пожала плечами:
– Не обманывай себя, Джон. Мир, стоящий вверх ногами, начинает тебе нравиться.
– Тебя-то я все равно обмануть не смогу, – проворчал Джон. – Ты права, мне нравятся новые возможности, новые перспективы. Кроме того, есть еще ты сама. Я подозреваю, что ты не бросишь свою работу. Я, безусловно, очень уважаю Энди и других полицейских, но мне кажется, что твои таланты должны использоваться более широко.
Мэгги снова улыбнулась:
– Уверена, что своим талантам ты уже нашел подходящее применение. Создать такую организацию, о которой говорил Квентин, будет очень непросто. Абсолютное большинство людей испытывают неуверенность и страх, когда сталкиваются с необычными способностями.
– Именно поэтому мне кажется, что я подхожу для этой работы лучше всего, – ответил Джон. – Во-первых, я хорошо знаю, как создаются подобные организации, а во-вторых, у меня, как у абсолютного большинства людей, нет никаких паранормальных способностей.
Двери лифта открылись на первом этаже, Джон и Мэгги вышли сначала в просторный вестибюль больницы, а оттуда – на улицу. Здесь Мэгги остановилась и, поглядев на Джона, повторила:
– Все дело в равновесии.
– Значит, теперь я могу сказать? – Он улыбался, но взгляд выдавал глубокое внутреннее волнение.
– Можешь, – кивнула Мэгги. – Но в этом нет необходимости. Правда, я не умею читать мысли, как Бишоп, зато я умею чувствовать.
С этими словами она обвила его шею руками, а Джон крепко прижал ее к себе.
– Теперь мы уравновешиваем друг друга, – сказала Мэгги. – И я тоже люблю тебя, Джон.
– Именно это я и хотел услышать, – пробормотал Джон.
В следующее мгновение их губы слились в поцелуе, и слова стали не нужны.
