праву принадлежит нам. Мы ведь помогали им во всем, мы стирали их вонючие носки…
— Вот про носки не надо! — опять возмутился Иван. — Если все дело в носках, то я сам их стирал.
— Да заткнет кто-нибудь ему рот или нет?! — взревела Раиса Ивановна. — И как бедной Шуре удалось прожить с ним столько лет. Я бы его после первой брачной ночи придушила!
— Я сразу подумал, что в вас есть что-то от самки богомола, — ответил ей Иван.
Сверху послышался шум, какие-то крики и лай собаки.
— Откуда тут Моня? — Варвара удивленно покосилась на Максима.
Тот только пожал плечами. За последний час он не произнес ни слова. Стоял и хватал ртом воздух.
— Моня! — неожиданно крикнул Гоша. — Друг!
И ринулся к выходу.
Женщины попытались толкнуть его назад, но он протиснулся между ними и кинулся вверх по ступенькам. Впрочем, через секунду он кубарем скатился обратно. За ним скатились еще человек пять, все в камуфляжной форме и с автоматами.
Они быстро вскочили на ноги. Так легко у них это получилось, словно скатываться с лестницы было для них привычным способом попадать в помещение. Они тут же набросились на оторопевших женщин, заломили им руки за спину. Где-то наверху воздух разорвало от нечеловеческого воя.
— Лиля пошла в атаку, — уважительно шепнула Пашкина мать.
— Ну все, ребята, вам хана! — весело сообщил Иван парням в камуфляже. — Сейчас она наверху все порушит и спустится сюда.
— Мама! — закричал девичий голосок. — Мама!
Валерия вздрогнула.
Ульяна стремительно спустилась в подвал и застыла, увидев мать в руках стражей порядка. Она нахмурилась, всхлипнула и закончила, уже рыдая:
— Я говорила тебе, что нельзя столько врать!
— Успокойся, — ласково проворковала Валерия. — У меня прекрасные адвокаты.
* * *
Валерия оказалась права. Ее выпустили из камеры предварительного заключения под подписку о невыезде спустя неделю после задержания. А потом дело с «Клубом разбитых сердец» вообще замяли. Серьезно пострадала разве что Раиса Ивановна — ее так и оставили в КПЗ, как заказчицу убийств. Но Варвара подозревала, что Валерия не оставит подругу в беде. Члены Клуба держались друг за друга так остервенело, что никакие угрозы и обещания следователей не могли пробить брешь в этом монолите. Ни одна из женщин, проходивших как свидетельницы, так и не дала показаний. Отказалась и Варвара. Она не могла сказать точно почему. Потом пришла к выводу, что из женской солидарности. Катерина с ней согласилась. Правда, она дулась с месяц на подругу за то, что та скрыла от нее свое расследование, а главное, за то, что Варвара ее подозревала.
— А ведь, если бы не я, вас бы всех перестреляли! — заявила она.
— Да при чем тут ты? Это же Ульяна показала следователю, где ее мать прячет заложников, — запальчиво ответила ей Варвара. — Девчонке надоело жить в страхе, что мать рано или поздно уличат в преступлениях. Она уж и так с ней боролась и этак: и уродовала себя нарядами непотребными, и голову не мыла, и рисовала такое, что от страха помереть можно. Маняша у нее видела рисунок этого Тихона Петровича, физика, в момент его смерти. Я думаю — это тоже было формой протеста. А потом Ульяна просто не выдержала.
— Никто не умаляет ее заслуги, но, если бы я не разговорила Валерию, группа захвата застала бы уже ваши трупы.
— И как ты додумалась поехать именно в этот дом? — неизменно спрашивал ее Максим, поскольку знал, что она любила об этом рассказывать.
Катерина вздыхала, закатывала глаза, мол, ну сколько можно спрашивать об одном и том же? Но потом оживлялась и рассказывала:
— Сначала ко мне явился Василий Карпович, потому что в театре он узнал меня — он приходил ко мне год назад как пациент, когда влюбился в молоденькую барышню. Потом, после двух сеансов, заявил, что я ему ничем не помогла, и развелся с женой. А в театре он тогда отошел от нас и тут же наткнулся на Валерию. Впрочем, сейчас не об этом. Он прибежал в субботу днем, сказал, что попал в страшную историю. Я сопоставила все это и поняла, что его жена тоже состоит в «Клубе разбитых сердец». Мы позвонили ей. Переговорили. В общем, приехали на эту дачу побеседовать. Я, когда узнала, кто председательствует в Клубе, понадеялась, что смогу разрешить спор мирным путем. Как вы видели — не вышло. Но все равно, признайте: я была на высоте.
В этот момент все согласно кивнули.
Гоша, как и обещал, оставил мечту о женитьбе и завел кошку какой-то особой породы — лысую. Ну и сам снова побрился.
Что касается Ивана, то он к жене не вернулся. Но дело свое разделил с ней поровну.
Маняша, которую после освобождения сразу отвезли в больницу, быстро поправилась. И радостно сообщила по выходе из оного учреждения, что у нее нет предрасположенности к наркотической зависимости. То есть у медиков какая-то новая теория появилась — мол, предрасположенность заложена уже в генах. Кто-то, попробовав один раз, тут же становится наркоманом, а кто-то — нет. Маняша относится именно к последним. Варвару эта новость крайне обрадовала.
Ромку Совкова посадили почти сразу. И следователь Сулейко, который получил повышение по службе, с большим энтузиазмом раскручивал дело о наркоторговле в вверенном ему районе.
Сохова отец спешно отправил учиться в США. Говорят, он стал там примерным студентом.
А Максим… Дела у него идут прекрасно. И еще он помогает Варваре развивать ее магазин. Зачахшее было предприятие снова на пути к процветанию…
Варвара прервала свои размышления. В гостиной разгорался спор. Дети с Максимом и Моней играли в «Монополию». Моня играл теоретически, он присутствовал, надменно наблюдая за происходящим. А Маняша не поделила с Сашкой не то завод какой-то, не то отель. Максим вызвался быть арбитром, но неудачно. Все трое уже перешли на личности. Она хотела было пойти и разобраться со спорщиками, но тут зазвонил телефон.
Варвара сняла трубку.
— Я жду тебя у подъезда, — шепнул Иван.
Сердце ее ухнуло в пропасть. Голова закружилась. Перед глазами поплыли какие-то мутные воспоминания…
