пола Гоша.
— Именно об этом я как раз и думаю, — невежливо ответила она.
— И я тоже. Бедный песик.
— Ты не давал мне спокойно жить, дай хоть помереть без тебя, — разозлилась Варвара и обратилась к Раисе Ивановне: — А что будет с моими детьми? Вам, брошенным женщинам, наверное, понятны мои терзания матери-одиночки?
— А почему вы не терзались, когда разогнались выручать своего разлюбезного? — вывернулась та.
Больше аргументов у Варвары не осталось. В этот момент на лестнице послышались шаги.
Раиса Ивановна оглянулась и с кем-то очень любезно поздоровалась. Через мгновение в проеме двери возник еще один женский силуэт. Когда дама вышла на свет, у Варвары во рту пересохло. Ее удивленным глазам предстала Катерина.
— Ну, разве я тебя не предупреждала? — с ходу упрекнула она.
Варвара была готова к такому повороту, но не настолько.
— А ты здесь что делаешь? — выдохнула она.
— А как ты думаешь? Нужно доверять подругам.
Тут ее кто-то толкнул в спину, и она полетела вниз по ступенькам. Максим вовремя подхватил ее, иначе она растянулась бы на полу, как Гоша.
— Добрый вечер, — поздоровались сверху.
— Вам виднее, вечер сейчас или утро, — ворчливо отозвался Иван.
— Слушай, мне этот говорливый тип надоел, — обратилась к кому-то Раиса Ивановна. — Может, пристрелим его уже? Ты ему слово — он тебе два.
— Так ты с кем, — все-таки подстраховалась Варвара, — с ними или с нами?
Катерина развела руками и повторила:
— А как ты думаешь?
— Но Василий Карпович тебя узнал в театре.
— Он не только меня узнал. Собственно говоря, я тут и по его вине.
Она кивнула на лестницу. Там стояла дама, удивительно знакомая Варваре. Но где она ее могла видеть, она не представляла.
Зато Катерина явно ее узнала. Она нехорошо усмехнулась:
— Что ж это получается, Валерия? Ты что же, собираешься пристрелить и меня?
— Я же не виновата, Катенька, что ты тут оказалась. И тех двоих тоже тащите сюда!
Через минуту к пленникам присоединились Василий Карпович и его хнычущая жена. Варвара приветливо им кивнула.
— Я же говорила. Я говорила тебе, дурень, — взвыла Пашкина мать и ударила мужа кулаком в грудь.
Тот мужественно обнял жену.
— Большего идиота я в жизни не видела, — усмехнулась та, которую Катерина назвала Валерией. — Решил восстановить справедливость. Ну, восстановил?
— Самый большой идиот здесь — это я, — неожиданно прозрел Гоша. — Я жениться хотел. Нет уж, теперь увольте!
— Итак, — обратилась к Валерии Катерина, — может быть, ты расскажешь по старой памяти, как ты до всего этого докатилась?
— И расскажу, — она очень изящно присела на край ступеньки и, подперев кулаком подбородок, задумчиво проговорила: — С чего же начать? Пожалуй, с того момента, когда я поняла, что все твои психотерапевтические сеансы не в силах мне помочь. Меня бросил муж, я рыдала в подушку от бессильной злобы, от безысходности, потому что на руках у меня осталась дочь, которую нужно было учить, талант которой нужно было развивать. А муж мой, очень богатый человек, не оставил мне ни копейки, потому что у него появилась молоденькая особа, очень жадная до денег. Она крутила им как хотела. Вот захотела она по своей подлости или из вредности, чтобы не оставил он нам ничего, он и не оставил. А ты, Катерина, советовала мне все забыть. Да как же я могла забыть, когда каждое утро просыпалась с чувством страха. Я так боялась. И подруга моя — Раиса Ивановна, которую муж бросил за месяц до моей трагедии, тоже боялась, что детей своих не доведет до ума. Вот мы сели, поплакали навзрыд и придумали это предприятие. Сначала выкрали моего, потом и ее супруга. Очень выгодными оказались эти похищения. Все прошло так просто. Ну, мы же знали о своих мужиках абсолютно все. Знали, чем припугнуть. А потом… потом выяснилось, что таких, как мы, брошенных жен больше, чем не брошенных. «Клуб разбитых сердец» организовался очень быстро. Сначала мы принимали в него только близких подруг, потом знакомых, а потом и вовсе незнакомых женщин. Мужиков похищали пачками, дело ширилось. Передача выкупа упростилась — теперь деньги не собирали в мешок, а перечисляли со счетов наших жертв на счет банка Лихтенштейна. Полное инкогнито. Очень удобно. А потом начались проколы, потому что моя подруга, Раиса Ивановна, решила взять предприятие под свой контроль. Пыталась заправлять, пока я занималась бухгалтерией. Но чутье на людей, как выяснилось, есть только у меня. Я заранее знаю, каким женщинам стоит помогать, а какие курицы от нашей помощи только страдать потом будут. Пока я немного отошла от дел, Раиса Ивановна организовала совсем ненужные похищения. Первым был Тихон Петрович, этот несчастный преподаватель физики. Все прошло хорошо, но вот с его женой вышел прокол. Тихон Петрович приполз к ней назад, а она в порыве всепрощения и откровенности призналась ему в том, о чем клялась никому не говорить. Тихон Петрович оказался дотошным типом, он пришел требовать деньги назад. В Клуб пришел. У нас не было другого выхода, он же поперся бы в милицию. А жена его, когда узнала о его скоропостижной кончине, прибежала к нам с проклятиями. Тоже намеревалась нестись к следователю. В общем, ей пришлось последовать за своим мужем.
— Какой ужас, — ухмыльнулся Иван. — И мы еще говорим о жестокости мужского мира…
— Да тихо же! — прикрикнули на него сразу несколько голосов. — Дайте человеку рассказать.
— Пожалуйста, — великодушно разрешил он и махнул рукой, — если всем так интересно.
— Затем появилась эта ненормальная, — Валерия ткнула пальцем в Пашкину мать, — и муж ее — следопыт доморощенный. А она все уговаривала не трогать его. И до чего договорилась. Если бы мы его сразу убрали, ты бы, милочка, осталась жива. А теперь извини.
Пашкина мать всхлипнула.
— И наконец, Варвара — наша большая головная боль. Тут нам пришлось пойти у нее на поводу. Иначе она бы точно раскрыла нас и сдала в прокуратуру. И за что, спрашивается? За то, что мы творим справедливость в нашем несправедливом мире? Ну? Мы же забираем у бывших мужей то, что по
