Противники распались. Пиявка недоуменно покрутила головой и завалилась на спину, вздернув конечности: лежачих не бьют! И, дескать, вообще: за что?!
– Во имя Священного леса, пусть никогда со мной такого не случится!
– Не подходите к этому берегу! Уходим! Ну их!
Один из кораблей хлюпнул веслами.
– Стойте! – заорал я. – Не надо! Вернитесь! Нам нужны еще слуги!
Юлиан так странно поглядел назад, что и я обернулся.
На грани видимости появилась Тома – тоже в образе недовоплощенного волка: один сапог, разные детали лат, ошметки амуниции. Она держалась в полутьме, что еще более ужасало: не видно, что она девушка, зато линии двигавшегося со звериной грацией тонкого тела действительно казались усредненными между человеком и волком. Не спутаешь. Не притворишься. Для этого нужно пожить в шкуре зверя.
За ней показалась еще одна фигура, более тоненькая.
Марианна. Вспомнив мои уроки и недавние приключения, приглядевшись к повадкам Пиявки, царевна тоже присоединилась, но держалась совсем с краю светового круга.
По бокам от нее совсем размытыми силуэтами звякнули металлом латы очетвероножившихся цариссы, трех ее мужей, войницы, войника и погранцарбера. Пока я развлекал ушкурников, они там тоже времени не теряли. Прошедшие инструктаж нововолки выступили из тьмы, поводя задранными носами.
– Вернитесь, – повторил я, вновь обращаясь к реке. – Урван, ну останови же их! Это несерьезно, я так не играю. Мы ждали вас, надеялись. Нельзя же теперь вот так все бросить и…
По воцарившейся тишине поняв, что все глаза устремлены на нас, а мозги в кратком нокдауне, я повалился вперед. Ничком. В последний момент вперед выставились растопыренные ладони, на которые грохнулось спружинившее тело. Расставленные ноги медленно перетекли с носка на всю ступню. Тело горизонтально приподнялось. Шея изогнулась назад, открывая злобную морду. На ушкурников глядел еще один волк:
– Грррррррау!
– Ррряв! – поддакнули мне с разных сторон. – Гррав! Гавк! Ррррр!
Плеснула вода вокруг опустившихся весел – второй корабль тоже отчалил от судна Селиверста, в один миг растворяясь во тьме.
Победа. Я радостно оглянулся на купцов Селиверста.
Выставив вперед мечи, дюжие ребята уползали задом, пятясь как раки. Глаза – как у улиток: выпучились, выкатились, разве что на стебельках не болтаются.
– Селиверст! – Я вскочил на ноги. – Не принимайте это всерьез!
– Сгинь, нечистая!
– Селиверст!
Купцы побежали вдоль берега – куда угодно, лишь бы подальше от нас.
– Молодец. – Царисса Ася отряхнула руки. – Не думала, что у нас получится.
– Надо догнать. – Я оглянулся на сверкающие пятки «пожирателей».
– Там скала, они никуда не денутся, им придется вернуться.
– Если не решат пересекать Большую воду вплавь.
– Это невозможно.
– Для испуганного человека нет невозможного.
– Догнать? – предложил Юлиан.
Тома перехватила его за руку:
– Пусть они сначала успокоятся.
Она помогла Юлиану облачиться по всей форме, стыдясь косившихся на него взоров, которых тот просто не замечал.
– Все равно. – Я передал Юлиану поводок Пиявки, всполошившейся от чехарды событий. – Нельзя так. Догоню, переговорю.
– Только не доконай совсем. – Ася ухмыльнулась. – У ребят и без твоих догонялок волосы теперь седые и шевелятся. А ты куда?
Последнее предназначалось бросившейся мне вслед царевне.
– Тоже хочу поучаствовать!
Чуть сбавив ход, я подождал, пока Марианна поравняется со мной, и мы побежали рядом. Под ногами одновременно похрустывало влажным песком, правые руки взлетали и опадали в такт шагам, левые придерживали ножны с мечами. Вокруг висела ночь – снова тихая, спокойная, пахнувшая травой.
– Здорово получилось! – выдохнула царевна. – Как ты это придумал?
– Никак. Нужно было выкручиваться, само получилось.
Никогда не пойму женщин: моя скромность возымела противоположный эффект. Шумно дыша от бега, Марианна восхитилась:
– Ты смелый.
– Если бы. Так поджилки тряслись, до сих пор отдача мучает.
– Смелость – это и есть то самое, когда только сам знаешь, что тебе страшно.
– Ты тоже смелая.
– А это уж точно сказки.
– Нет, и еще как. И то, что выступила в виде человолка раньше других, и, вспомни, когда с девчонками убегали от псевдо-рыкцарей, а ты одна вернулась меня защищать. И что сейчас ты здесь, со мной – это как?
– Это не смелость. Это… другое.
– Тогда это больше, чем смелость. Стоп.
Остановив царевну рукой, я замер. Глаза уже привыкли к темноте, и любое движение я бы заметил, но нигде никто не двигался. А люди Селиверста были где-то здесь.
– Селиверст, – позвал я. – Прости за маленький спектакль. Вам ничего не угрожает.
Кочка слева от ноги взметнулась, оказавшись крепким мужиком, и к моей шее прижался клинок:
– Ты кто? Зверь или человек?
– А!
Вскрик принадлежал царевне, ее тоже схватили и обезоружили.
– Я человек. Селиверст, все шло просто изумительно для нас и для тебя, а сейчас вы все портите. Марианна – царевна. Я парламентер. Ну, переговорщик. Если тронете нас, совсем мертвыми станете не скоро.
– Не верю. У нас есть глаза, мы все видели.
– Что видели? Представление для тупых суеверных ублюдков?
– Ты не человек. Так не притворишься. Ты оборотень.
– Бог мой, за что мне это. Полжизни доказываю, что я человек. Как доказать вам?
Хриплый голос слева предложил:
– Дождемся утра. Если солнце вас не развеет…
– Где вы набрались такого идиотизма?! – Я закатил глаза. – Утром здесь будет целая армия! Предлагаю сделку: отпускайте царевну, я останусь заложником. Загружайтесь и уплывайте. Никто вас не тронет.
– Разве ты главный, чтобы принимать решения?
– А разве нет? – послышалось мнение кого-то из команды, которая потихоньку собралась вокруг нас. – Видали, как он распоряжался?
– Я поручусь, что сказанное Чапой будет выполнено в точности, – отчеканила Марианна.
Для человека, к шее которого приставлен нож, а к груди – несколько мечей, она держалась достойно.
– В конце концов, – не выдержал я, – если мы оборотни и хотели бы с вами что-то сделать, давно бы сделали. Теперь попробуйте, поспорьте.
Селиверст и его команда переглянулись.
