ты, — Тай обмяк в его объятиях, как тряпичная кукла. Кларенс чувствовал, что Тай еще не все сказал, и решил остаться с ним, пока он не расскажет.
Наконец Тай сказал:
— Я стрелял в человека.
— В кого? Когда?
— Давно. Я стрелял в Блада в войне банд. Его звали Донни. Он был в параллельном классе в колледже Табмен. Он... мне конфеты давал, — Тай зарыдал.
— Он... умер?
— Нет. Но в школе больше не появлялся. Слышал, у него появилась много проблем, — его голос дрогнул, — ему зашивали желудок, и все такое.
— Хорошо, — сказал Кларенс, — мы пойдем в полицию, и ты расскажешь там, что произошло. Потом пойдем к Донни и
251
его семье. Ты можешь попросить у них прощения. Мы предложим им возможную помощь. Я буду с тобой все время, сынок. Хорошо?
Тай выглядел испуганным, но кивнул. Кларенс ощущал груз вины на его плечах. Это была вина, которую он хорошо понимал.
После нескольких минут молчания Кларенс сказал Таю:
— Бог может простить нас, неважно, что мы сделали, потому что Иисус заплатил цену за нас. И если Бог может нас простить, мы себя тоже можем простить.
Кларенс помолчал, затем набрал в грудь воздуха.
— Я расскажу тебе то, что никогда никому не рассказывал, Тай, даже Жениве и твоему дедушке.
Мальчик поднял на него глаза.
— Когда я был в твоем возрасте, мы с твоей мамой жили в Чикаго. Как-то я гулял с моими друзьями, Роком и Коротышкой. Мы просто тусовались... И потом увидели этого белого пацана, который ехал на велосипеде...
Через тридцать минут Тай встал с дивана, пошел в свою спальню и, засунув руку в коробку со старыми комиксами, достал пистолет. Он посмотрел на него, взвесил на руке и понес в гостиную, чтобы отдать дяде.
— Рэй? Олли Чандлер. Слушай, у нас есть материал по Нор-косту, довольно серьезный материал, но там есть пробелы, которые надо заполнить. Я не думаю, что могу получить судебный ордер, но есть одна идея, и ты ее, может быть, знаешь...
Рэй Игл вздохнул.
— Хорошо, Олли. Просто обещай мне, что забудешь все, что не относится к твоему делу. Так вот. В июне жена Норкоста наняла меня, чтобы следить за ним и наблюдать за... неблаговидными поступками. Она заказала фотографии, чтобы увидеть, кто именно это был. Как-то вечером он вышел из своего офиса, и я последовал за ним в отель. Он не регистрировался, прошел прямо в комнату, как будто у него там была встреча или что-то еще. Мне удалось сесть в лифт вместе с ним. Я шел впереди него, сделал вид, что возвращаюсь в свой номер. Он постучал в дверь позади меня, и кто-то очень быстро впустил его, я не увидел кто. Через час он вышел из комнаты один. Я все еще на-
252
блюдал за дверью. Спустя десять минут вышла эта девушка, и я ухитрился сделать несколько разрозненных фотографий. Я отдал их миссис Норкост. Олли, мне стыдно даже признаваться в том, что делаю такого рода вещи. Это мерзко выглядит, но это работа, и я знал, что миссис Норкост оплатит счет.
— Что она сказала, когда ты отдал ей фотографии?
— Ничего, — сказал Рэй, — она держалась замкнуто. Если бы она не подозревала, то не наняла бы меня. Она расплатилась наличными прямо на месте и сказала, что больше не нуждается в моих услугах, чему я был рад.
— Я знаю, что ты мне сказал больше, чем хотел, Рэй, и ценю это. Я полагаю, ты сохранил негативы. Не мог бы ты дать мне фотографию этой девушки?
— Ты можешь мне честно сказать, что это необходимо для твоего расследования?
-Да.
— Хорошо, — сказал Рэй, — все равно я в этом увяз. Через несколько часов я принесу это в твой офис.
Уложив детей в постель и помолившись с ними, Кларенс сидел вместе с Женивой и отцом, который кашлял и казался особенно слабым.
Кларенс рассказал им о выстреле Тая и о том, что это он нарисовал граффити. После того как они поговорили об этом в течение часа, Кларенс сказал:
— Я хочу кое-что рассказать вам обоим, но это будет нелегко.
Мучительно медленно он рассказал им историю о белом мальчике, которого избил тридцать лет назад. Оба сидели неподвижно, поражаясь, что это всплыло через тридцать лет.
Когда закончил, Кларенс вытер глаза и положил голову на плечо Женивы. Она крепко обняла его и прошептала:
— Все хорошо, детка, все хорошо. Я так рада, что ты рассказал нам.
Кларенс посмотрел на Обадиа.
— Мне так жаль, папа.
— Ты держал это в себе все годы, сын? — спросил Обадиа. — Ты получил свою долю страданий, это точно. Но Иисус уже пострадал один раз, слышишь, это единственное страдание, ко-
253
торое может все исправить. Он хочет, чтобы мы приняли искупление, а не пытались сделать это сами. Ты говорил Богу об этом?
— Да, — сказал Кларенс, — конечно.
— Тогда Он позаботится об этом сейчас, — Обадиа подумал немного, — это был белый мальчик, которого вы побили? Он ездил на красном велосипеде?
— Да! Но как?
— Это все случилось на болоте около свалки, правильно? Его оставили около старого холодильника, так?
— Откуда ты это знаешь?
— Сосед, старина Рон, сказал мне, что нашел этого мальчика. Люди были испуганы, потому что пострадал белый мальчик, и никто не знал, кто это сделал. Рон показал мне место, где его нашел. Там еще была видна кровь. Рон сам отвез его в госпиталь. Он следил за ним и дальше. Мальчик выписался из госпиталя через несколько дней. У него были сломаны несколько ребер, если я правильно припоминаю. Но все хорошо закончилось, это точно. Я говорил об этом твоей
