— Вот ты все время повторяешь, что на всех нас налипли кусочки других людей, верно?
Сиренити потрогала грифона, висящего на цепочке у нее на шее.
— Ну и что?
— Похоже, я начинаю понимать, что ты имеешь в виду.
— Калеб…
— Он не приедет сегодня, Сиренити. Я же говорил тебе, что его здесь не будет. Жаль, что ты так поддалась надежде.
— Ну, если он не сможет сегодня, значит, приедет в субботу или воскресенье. Я знаю, что приедет.
Калеб коротко качнул головой с выражением серьезной уверенности.
— Нет.
— Не могу себе представить, что он окажется таким жестким, негибким и глупо упрямым.
— Он Вентресс, и этим все сказано, — бросил Калеб.
— Ладно, я могу признать, что такого рода таланты — наследственная черта у тебя в семье. И все же считаю, что у него должно хватить здравого смысла хотя бы попытаться изменить прошлое.
— Кое-кто не хочет, чтобы прошлое менялось. Взять, например, Франклина.
Звук автомобильного мотора со стороны подъездной дорожки мгновенно заставил Сиренити замолчать. Они с Калебом встретились взглядами.
— Это кто-то другой, — мягко сказал Калеб. — Монтроуз или Ариадна.
— Нет, это он. — Сиренити отбросила полотенце и кинулась к двери.
Порыв холодного ветра ударил ее, словно тугая волна, как только она выскочила на крыльцо. Яркий свет фар ослепил ее. Она прикрыла глаза рукой, чтобы рассмотреть, кто высаживается из машины.
Из дома вышел Калеб, встал рядом и небрежно опустил руку ей на плечо.
Хлопнула дверца с пассажирской стороны, и в этом звуке послышалась какая-то бесповоротная решимость. Высокая, широкоплечая фигура шагнула вперед и остановилась, вырисовываясь темным силуэтом в свете фар. Свет бил в глаза, и лица не было видно, но Сиренити ничуть не сомневалась, кто ее гость.
— Я так рада, что вы смогли приехать, мистер Вентресс, — заговорила она, спускаясь по ступеням крыльца. — И точно к обеду.
Автомобиль дал задний ход и стал выезжать с дорожки. Роланд круто обернулся.
— Ты куда это, Гарри, черт побери?
— Вернусь чуть позже, босс, — весело откликнулся Гарри, давая газ.
— Как можно позже, — пробормотала Сиренити. — Входите, прошу вас, мистер Вентресс. Нам надо о многом поговорить.
Но большого разговора как-то не получилось. К концу обеда Сиренити начала поддаваться отчаянию. Ее надежды, воспарившие было до заоблачных высот, сейчас едва держались в воздухе. Роланд и его внук действительно обедали за одним столом, но, похоже, им нечего было сказать друг другу.
— Еще овощей, мистер Вентресс? — спросила она.
Роланд посмотрел на нее.
— Нет, благодарю вас. Я уже сыт.
Сиренити бросила на Калеба умоляющий взгляд.
— А тебе, Калеб?
— Нет, спасибо.
— Ну ладно, пойду тогда за десертом. — Она вскочила с места и стала убирать со стола. — Надеюсь, лимонный пирог любят все.
— Отлично, — сказал Роланд.
— Чай кто-нибудь будет пить? — спросила Сиренити.
— Я нет, благодарю, — сказал Роланд.
— Нет, спасибо, — пробормотал Калеб.
— Может, кофе? — предложила Сиренити.
— Нет, благодарю.
— Нет, спасибо.
Сиренити почувствовала приближение паники. Она уже исчерпала все обычные темы застольного разговора. Погода, в том числе и возможность снегопада, пока что была темой, вызвавшей наиболее оживленное обсуждение. Ее хватило почти на целых пять минут. Роланда ненадолго заинтересовали ингредиенты главного блюда, но и этот предмет был очень быстро исчерпан, а вслед за ним иссяк и коротенький разговор о состоянии горных дорог.
Она — женщина отчаянная, подумала Сиренити, разрезая на куски лимонный пирог. Для спасения этого вечера требовались экстренные меры. Что-то надо было делать, чтобы сломать лед. Неся тарелки с кусками пирога к столу, она бросила взгляд за окно. Там из теней проступали темные очертания застекленной кабины хот-таба.
Возможно, лед легче будет растопить, чем сломать.
— У меня потрясающая идея, — объявила Сиренити, ставя тарелки с пирогом перед Калебом и его дедом. — Почему бы вам не посидеть вдвоем в хот-табе после обеда?
Калеб едва не подавился куском пирога.
— В хот-табе?
Роланда это предложение явно заинтересовало.
— А знаете, мне еще не приходилось сидеть в хот-табе.
— Я уверена, что вам понравится. Очень хорошо расслабляет, — с живостью сказала Сиренити. Она сделала вид, будто не замечает странного выражения на лице Калеба. — Только вам придется сидеть там одним, без меня.
— Это уж точно, черт возьми, — с готовностью подтвердил Калеб. — Я тебя и на пушечный выстрел туда не подпущу, разве что ты добудешь себе купальник.
— Купальник у меня где-то тут валяется, — пробормотала Сиренити. — Но искать его я не собираюсь. Думаю какое-то время повоздерживаться от приема горячих ванн.
Калеб нахмурился.
— Это еще почему?
— По той же причине, по которой я не буду пить никаких алкогольных напитков в ближайшие несколько месяцев, — невозмутимым тоном сказала Сиренити. — Я начинаю тренировку.
Роланд шевельнул густыми седыми бровями.
— Какую тренировку?
— Чтобы родить малыша.
Стул Калеба с грохотом опрокинулся, когда он вскочил на ноги.
— Чтобы что?
— Я начинаю тренировку, чтобы родить малыша, — терпеливо повторила Сиренити. — Время пришло.
— Значит, ты собираешься на ней жениться? — Роланд смотрел на Калеба, сидя напротив него в бурлящей воде хот-таба. Свет внутри комнатки со стеклянными стенами не горел, но из окон домика падало достаточно света, чтобы можно было видеть недовольное выражение его лица.
— Да, и как можно скорее. — Калеб вытянул руки, положил их на край хот-таба и расслабленно откинулся назад. На мгновение у него в памяти вспыхнула картинка его первого посещения этой комнаты. Он вспомнил, как впервые прикоснулся к чудным грудям Сиренити, и как у нее перехватило дыхание, и как упоительно она приникла к нему, сотрясаемая нежными судорогами ее первого оргазма. Он улыбнулся про себя.
— Может, это и к лучшему, — ворчливо сказал Роланд. — Особенно если она не шутит в отношении ребенка.
— Я понимаю так, что идея моей женитьбы на Сиренити предпочтительнее перспективы того, что Вентрессы опять окажутся в неловком положении, заимев на своем счету еще одного незаконнорожденного ребенка?
— Я никогда не считал тебя незаконнорожденным, — проворчал Роланд.
