Владимир несколько раз перечитал письмо. А ведь правда… Инопланетное чудо-средство… Пересчитал пилюли — сто штук. Мысленно раскидал на всех: Мишке — две. Будет ему двадцать лет, и нормально. Брату — шесть. Тоже двадцать стукнет. Его супруге пять. А то совсем девочкой станет. Сашка ее привез из Латинской Америки, где по заданию Комитета провел почти пятнадцать лет. Там и женился на девушке, младше себя почти на десять лет… Ладно. Бригитте — шесть штук. Это ее спасет. Ну, и ему. Тоже шесть. Еще и останется.
Пересчитал еще раз, взглянул на сына. Тот молча смотрел на отца.
— Что скажешь, батя? Полетишь в космос?
— А что мне тут делать, сын? Одну жизнь я тут прожил. Честно. И не моя вина, что вы страну просрали. Был бы я помоложе — все могло по-другому пойти. А тут второй шанс дают… Соглашусь я, сын. И тебя с собой заберу. И всех. Жену. Мать твою. Она от рака излечится. Да и сам тоже второй шанс получу. Раз приглашают, чего же отказываться? Хуже, чем здесь, уже не будет. А так — хоть новые места повидаю…
Владимир опустил голову, отводя взгляд, потом решительно отсчитал свою долю, засунул в рот и махом запил стаканом сока. Сын вдруг улыбнулся:
— Правильно, батя. Меня, говоришь, берешь?
— Ехать — так всем семейством!
Два раза нажал пальцем на сенсор, затем громко произнес:
— Согласен!
Коробочка негромко прогудела в ответ, затем оттуда выползла узкая полоса бумаги, а на обращении-предложении князя появился новый текст: «Вам необходимо позвонить по телефону 322223 и назвать номер на упаковке и свои данные, а также количество человек, следующих с вами. Получив номер, данные отправки и инструкции — следуйте им. Просьба не менять ваше решение». Владимир решительно протянул руку к сыну:
— Дай мобильник!
Тот протянул сотовый телефон, и Столяров набрал указанный номер, дождался ответа, торопливо назвал цифры, перечислил семью. В том, что брат и его жена согласятся, не было никаких сомнений. Другое дело — сын, но тот, поняв, о чем идет речь, бросил:
— Я с тобой, батя.
Сын был одинок. У него семейная жизнь как-то не сложилась. Была жена, да ушла к другому. А потом Михаил не раз перекрестился, что та его оставила… На клочке газеты старик записал номер отправки, каюту, дату. Выслушал что-то, его глаза округлились, кивнул невидимому собеседнику, словно тот наблюдал за ним, осторожно выключил телефон, вновь обернулся к сыну, вернул трубку.
— Не пожалеешь, сынок?
Тот потянулся за сигаретами, закурил, потом ответил, глядя задумчиво в окно:
— А что жалеть, отец? Ну, осталось мне два года до пенсии, и что потом? Ни жилья, ни будущего, ни жены. А тут — шанс начать все сначала. И все, что при мне было — останется! — постучал пальцем по виску.
Отец улыбнулся в ответ:
— Правильно мыслишь, сын. Хоть Родину жаль до слез — но мы ей свой долг отдали сполна. Пора и о себе подумать. Вызывай такси — едем в банк и к матери.
— А в банк-то зачем?
— Ха, ты думаешь, что это за клочок бумаги? Не угадаешь! Номер счета и код, чтобы деньги на сборы и на билеты получить. Наше отправление через неделю! В первой партии летим, гордись!
…Столяров на миг застыл на месте, прислушался к себе — что-то было не так: легкое жжение по всему телу, шум в голове. А, ерунда! Выпил больше, чем нужно. Во дворе просигналили — пришла машина. Легко, словно мальчишка, сбежал вниз с третьего этажа по лестнице и тут застыл на площадке — сбежал ведь! Действует лекарство! Не обманули! Ввалился в салон подержанного «Форда», плюхнулся на сиденье. Назвал адрес. Тут же рядом устроился сын, поехали!..
Грудь распирало веселье. Хмельное, необузданное. На глазах улучшалось начавшее ослабевать зрение. Стихла ноющая боль в попятнанной осколками американской мины ноге, исчезали старческие пятна на кистях… В банке, едва он показал листок из коробки с лекарством для омоложения, мгновенно принесли бумажный пакет с пачками купюр. Он сунул их, не считая и не вскрывая, сыну, было не до того — Владимир спешил к жене, зная, что каждое мгновение жизни дается ей с трудом. И что он может опоздать…
В холле сунул сыну купюру, указав на автомат по продаже напитков:
— Купи матери сок.
Тот без слов подскочил к хитроумному агрегату, проделав нехитрые манипуляции, вытащил из ящика пластиковую бутылку. Оба Столяровых поднялись в лифте на пятый этаж, чуть ли не на цыпочках вошли в палату. Бригитта спала, и будить ее не хотелось. Боль была очень сильной, но на инъекции наркотика женщина не соглашалась ни в какую, и засыпала лишь тогда, когда измученный страшной болью организм милосердно отключал сознание… Но, словно почувствовав появление близких людей, спящая открыла глаза и, увидев сына, через силу улыбнулась:
— Сынок! Радость-то какая…
Михаил оторопел — всего два года не видел мать, а как она изменилась! На кровати лежала маленькая высохшая женщина, и только знакомая улыбка помогла понять, что это действительно мама… Мужчина ужаснулся про себя, не показывая своего испуга, подошел ближе и коснулся губами впалой щеки:
— Здравствуй, мама, я приехал.
Отец между тем торопливо высыпал из коробки шесть полосатых пилюль, открыл сок:
— Солнышко, прими, пожалуйста…
Та вздохнула:
— Столько всякой гадости выпила… Не поможет ведь… Но раз ты настаиваешь, только чтоб тебя успокоить.
Проглотила, поморщилась. Запила соком.
— Что за гадость мне дал, а? Опять что-то рекламировали, а ты купился? Или Миша привез?
Владимир радостно улыбнулся:
— «Второй шанс», родная моя!
— Что за второй шанс? — не поняла женщина.
— Ты что, про новых инопланетян не слышала?
— Так, сестры сплетничали… Погоди, так это — оно?!
— Да.
— Стоп, старый, ты что, согласился невесть куда податься?
— А что нам терять с тобой? Ведь нашей страны больше нет. А помирать — не больно-то и охота.
— Не навоевался?!
— Это еще бабушка надвое сказала, может, и не придется в руки оружие брать! Да и воюют там по-другому. Уж безоружным на пулеметы не пошлют…
Старушка внимательно посмотрела в глаза мужу, потом слабо кивнула и вдруг всполошилась:
— Подожди-ка… Сколько ты мне этих пилюль дал хоть?
Владимир улыбнулся:
— Шесть…
— Ах, ты же старый дурак!!! Мне же шестнадцать лет будет!
Столяров почесал в затылке:
— Млин… Чего-то я не подумал… Хотя мне, вообще-то, самому двадцать лет стукнет…
Сын рассмеялся, громко. В голос:
— Ну, батя — перестарался!..
