Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
— Над тобой он не проказничал, токмо сон навеял. — «Тётка» стояла перед Михаилом в мужском охабне, на голову был накинут шлык, который скрывал её лицо. Но голос показался ему знакомым, и слышал он его где-то в Москве, в чьих-то палатах. И всё случившееся с ним показалось царю сказочным, будто навеянным князем Иваном. И он, унимая оторопь, ласково попросил:
— Откройся, тётка, а то мне неуютно в неведении.
— Откроюсь. Дай твою руку. Ты и впрямь в неведении о том, что попал в царство духов. Да пугаться не надо, к тебе тут все добры.
Царь Михаил подал свою руку, «тётка» взяла её лёгкой, тёплой, но твёрдой рукой и повела царя к крыльцу дома. Кони шли следом, но потом свернули к конюшне, и Михаил заметил, что к ним кто-то подошёл и стал распрягать. Он хотел возразить, но голос не послушался его. «Тётка» ввела его на крыльцо и в тёмные сени, распахнула дверь, и они оказались в просторной и чистой горнице.
Хозяйка горницы оставила Михаила у порога, сама задёрнула фиранку на окне, зажгла ещё две свечи, скинула шлык и охабень, и в ярком свете трёх свечей обернулась пред царём Ксенией-ясновидицей. Она была в простом сарафане, рыжие локоны спадали на плечи, зелёные глаза смеялись, и сама она ласково улыбалась.
Царь Михаил как стоял, так и обомлел. Да пришёл в себя.
— Господи боже, вот уж истинное чудо! — воскликнул он. — То-то голос твой меня смутил на дворе. Нет, это я во сне, сего не может быть наяву. — И царь подошёл к ясновидице ближе, тронул за руку. — Однако же сие явь, и это ты, Ксюша. Но какой силой я занесён к тебе?
— Может, царь-батюшка, так угодно Всевышнему.
— Но здесь, в диком лесу!
— Да всё просто, государь. Тут мой батюшка держит пасеку в липовой роще. И я люблю на пасеке жить. Как приехала с матушкой в Рябинино, так и умчала сюда.
— Но я-то как попал на пасеку? Мне в Домнино надо. И где мои люди, где князь Иван Черкасский, Тихон, стрельцы?
— Тебя привела на пасеку Судьба, — серьёзно ответила Ксения. — Люди твои одни уже в Домнино, другие в Рябинино, и Тихон там, лишь князь Иван пока в лесу. Да поблуждает и к утру явится.
— Мне князя Ивана жалко. Пропадёт он от зверя какого, — произнёс Михаил. — Послала бы кого за ним.
— Не печалуйся, царь-батюшка. Он ещё порадуется этой ночи, проведённой у огнища с лесными духами. То-то поведает тебе сказок. — И Ксения весело засмеялась. Да подошла к двери и накинула на железное ушко большой крюк. — Ан и у тебя будет что рассказать, ежели пожелаешь, — загадочно произнесла Ксения. И принялась накрывать стол. — Голоден поди, царь-батюшка, сейчас попотчую тебя.
Царь Михаил опустился на лавку у стены и не спускал с девицы глаз. И прихлынуло к нему прошлое, да зримое, будто было сиюминутной явью. Вот он стоит в костромском доме Бутурлина перед Катериной на коленях и умоляет её ехать в Москву, а из-за её спины смотрит на него зеленоглазая отроковица и чему-то загадочно улыбается. И ту же загадочную улыбку он увидел спустя три года в патриарших палатах. И тогда она обожгла его сердце. С той поры не было в его жизни дня, чтобы он не вспомнил её с нежностью и тоской. И на Марии Хлоповой он хотел жениться лишь для того, чтобы избавиться от наваждения. Когда же невесту испортили и сослали, подумал он, что судьба открыла ему дорогу к любимой. И в тот раз, когда он с батюшкой пришёл в патриаршие палаты, когда зашёл к Ксюше в опочивальню и целую вечность простоял возле спящей девушки, он тешил себя надеждой, что Ксюша будет-таки его женой. Увы, не дано ему было переступить закон старины. Да может теперь попрать сей закон, подумал Михаил. И услышал голос Ксюши, словно слетевший откуда-то сверху: «Государь-батюшка, не тешь себя надеждой, я не разделю с тобой супружеского ложа». Михаил не мешкая возразил: «Нет, нет, я добьюсь своего, и ты будешь моей семеюшкой». И услышал ответ: «Я буду твоей, буду, но не семеюшкой». Как явственно тогда прозвучали эти слова. И с ними, загадочными, освещающими путь, Михаил жил все последние годы. Уже туманом заволокло короткое супружество с Марией Долгорукой, а слова Ксении, услышанные им в тиши девичьей опочивальни, все светились в памяти, как лампада перед чудотворным образом.
Правда, после смерти царицы Марии Михаил на какое-то время забыл о своих чувствах к ясновидице. Его тоже опалило подозрение, к нему приходили чёрные мысли, и он обвинял Ксению, считал, что она сжила Марию со света. И даже думал начать розыск колдовского дела. Но Всевышний не допустил сего зла, защитил от наветов невинную, помог его батюшке высветить злоумышленницу, боярышню Ирину Щербачёву. Какая блаженная радость прихлынула тогда в сердце Михаила, когда он узнал от отца, что нет на Ксюше вины за смерть царицы Марии. И снова в его груди затеплилась лампада, и он стал надеяться, что судьба соединит его с Ксюшей. Как он искал с нею встречи, дабы открыть ей свою любовь. И теперь он понял, что его молитва услышана Матерью Богородицей, коей он молился в бессонные ночи. И Ксюша вот она — перед ним.
А девица в эти минуты закончила хлопотать у стола, она принесла немудрёные деревенские яства, достала из русской печи горячую тушёную говядину с пшённой кашей, поставила ковш душистой медовухи, нарезала подового хлеба, поставила блюдо с наливными яблоками, сливами и золотистый мёд в глиняной чаше принесла. А как завершилась череда воспоминаний Михаила, подошла к нему.
— Теперь ты волен, прошлое окинул глазом, можно и к столу потому как голоден.
— И правда голоден, славная, — подойдя к столу ответил Михаил. — И хмельного хочу выпить. Авось пробужусь от одного волшебного сна и в другой с Божьей помощью окунусь.
Они сидели за столом напротив друг друга, ели молча. Лишь перед тем, как пригубить медовухи, Ксюша сказала:
— Будь счастлив, царь-батюшка. Отныне оно тебя не покинет до последней вечерней зари.
Михаил только кивнул в ответ, потому как в сей миг был счастлив и не думал о будущем.
А Ксюша думала, потому как пришла пора. Ясновидица пребывала в полной силе, кою унаследовала от батюшки и матушки. Сидя за столом при свете свечей, она видела всё будущее сидящего перед ней государя России. Её взгляд достигал самого окоёма, который был довольно далеко. Она видела его пред алтарём Благовещенского собора, и патриарх венчал и благословлял сына на благодатную супружескую жизнь, благословлял будущую царицу, юную красавицу дворянского рода Дуняшу Стрешневу, кою Ксюша знала. Вот царь Михаил надел ей обручальный перстень, и невеста надела царю перстень. Потом они троекратно поцеловались, их повели вокруг алтаря, а хор запел хвалу новобрачным.
Видела Ксения, как год спустя Дуняша разрешилась от бремени. Всё было зримо, словно Ксюша стояла близ роженицы, и крики её она слышала, и помогала разрешиться благополучно. И Дуняша родила царю сына, нас ледника престола. И утвердилась царская династия Романовых, как тому и должно быть, как мечтал её родоначальник, Филарет Романов. Картины жизни царя Михаила проплывали перед мысленным взором ясновидицы чётко, выпукло. Царствование Михаила ничем не замутнялось. Его дети, народ российский, выбрались из тенёт смуты, все окрепли достатком, жили без военных тревог и потерь близких, славили царя, да больше его батюшку, потому как ведали, что он не только патриарх всея Руси, но ещё и великий государь, несущий на своих плечах державу.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
