Весь мир идет на меня войной…
– Н-да… заварили вы кашу, док, ее век не расхлебать, – сказал Пьер, задумчиво листая лежащий перед ним Times.
Мы сидели в приемной президента. Мы – это президент собственной хмурой персоной, я, Ариэль и другие официальные лица: Коннингтон, Барт, Бельмондо (я про себя именовал его только так или Пьером, величать его Сципионом Пуго у меня и мысли не появлялось) и Барби. Посреди стола грудой лежали английские, американские и журналы континентальной Европы. Среди них был даже японский журнал, и на его обложке, в окружении иероглифов, красовалось одно из двух постоянно повторяющихся фото: я стою, вытянув руку, пытаясь ладонью закрыть объектив телекамеры, а за мной прячется перепуганная Ариэль.
– «Большая тайна маленького государства – блеф или?..» – прочитал вслух Барт. – Я ошибся в вас, док. Вы не только наш город поставили на уши – похоже, вам удалось повторить этот трюк со всем остальным миром.
Ариэлий больше не был нашей тайной. Перед отъездом я, пользуясь неотъемлемыми правами профессора Британского Королевского научного общества, созвал экстренное заседание ученого совета. Меня трясло, я был словно в горячке, в буквальном смысле этого слова. Во Франции про такое состояние говорят «голова в облаках», и я чувствовал, как эти облака плывут сквозь мое сознание, но они были не безобидными сгустками мечты и пара, а грозными черными тучами гнева и решимости. Это был и мой ответ Джереми, и вызов всему враждебному миру.
Я показал все – и всплеск энергии при ращеплении ариэлия, и процесс уменьшения, вызвав при этом буквально животную ненависть у «зеленых». Еще бы, на глазах у консилиума профессоров мне пришлось уменьшить кролика. Кстати, в данный момент этот кролик чувствовал себя прекрасно, я даже забрал его с собой в Хоулленд, и теперь он, а точнее она, ибо это была самочка, с аппетитом точила морковку в уютной клетке в нашем доме. Но защитникам природы все это было до лампочки. Для них был важен сам принцип.
Но главное, я показал огромную энергоотдачу при работе ариэлия. Пока ученый мир приходил в себя от шока, мы с Ариэль быстренько смылись обратно в Хоулленд. Никаких интервью, никаких докладов, никакой информации!
Я пожал плечами:
– Блейк, мне кажется, мы все вместе решаем одну проблему. Теперь, когда Хоулленд в центре мирового внимания, нашим противникам будет намного сложнее интриговать против нас и вести свою подковерную борьбу. Чтобы тараканы разбежались, достаточно включить свет в комнате, не так ли?
– Да, разумеется, у нас была проблема, – с жаром ответил мой тесть, – но все же она решалась банальным скучным путем, хотя бы длительной судебной тяжбой. Но вместо этого вы сделали Хоулленд…
Он замялся.
– Чем? Чем я сделал Хоулленд? – спросил я. – Вы думаете, мы долго могли бы сохранять эту тайну? Блейк, когда мы решили убрать Кохэгенов и Харконенов, мы встали на путь перемен. И сворачивать с него нельзя. Посмотрите, что происходит с Россией, после того как она замедлила свои реформы. А пылающая Украина? А Сирия?
Блейк закрыл лицо ладонью:
– Но ведь не таких перемен! Да, Хоулленд при прежней власти прозябал…
– Он не прозябал, – живо возразила Ариэль. – Он медленно и верно шел к банкротству. Что было бы с Хоуллендом, если бы не Фокс и его действия? Если бы имущество Харконенов перешло к другим хозяевам?
– Ну, знаете, – запальчиво возразил Блейк. – Неразумно бороться с крысами, устраивая в доме пожар!
– Я вообще не понимаю, о чем вы спорите, – заметил Барт. – О нас узнал весь мир. Что в этом страшного?
– Образно говоря, весь мир узнал не о нас, а о том, что у нас есть нечто, чем очень хочется завладеть. Сколько пройдет времени, прежде чем сверхдержавы разберутся, что представляет собой ариэлий?
– Они разберутся очень быстро. И нам надо успеть подготовиться к этому, – я чувствовал, что начинаю раздражаться. – Так что нам с вами, Блейк, не следует проводить время в пустых спорах, а надо обсуждать конкретные действия по подготовке к этому…
– Подготовке к чему? – спросила Барбара.
– Тут все исходят из того, что, узнав об ариэлии, крупные игроки мировой политики пожелают им завладеть, – пояснил ей Пьер. – Я и сам об этом думал и скорее согласен с доком. Шила в мешке все равно не утаишь, и просто чудо, что об этом никто не узнал раньше. Ваш брох, сэр, – Бельмондо обернулся к Блейку, – торчит здесь, как пирамиды в Гизе, и я поражаюсь тому, что за эти века не нашлось ни одного Шлимана…
