Знаете, как на психологических курсах заставляют падать спиной партнеру на руки? Упражнение на доверие? Я никогда не думала о том, на чьи руки вот так однажды упаду.
— Сестренка Кэт, отойди, будь добра, куда-нибудь к стеночке, — сказал Зак между тем так ласково, что у меня волосы на голове зашевелились. Я послушно шагнула к стене, и в это время они на него набросились.
Зак принял удар здоровяка и пустил его лететь за счет собственного веса, пока уворачивался от ножа «белой повязки». Парень явно разнервничался, что все его удары пришлись по воздуху, поэтому следующий удар был уже его башкой о стену. На белой повязке расцвело пятно, как у японских камикадзе.
— Ах ты, сучий потрох! — сказал «чемодан» с искренним удивлением и заехал Заку в челюсть так, что того три раза кувыркнуло и отбросило на землю. Но то, как Зак покатился по асфальту, показалось мне каким-то… ненатуральным, что ли. Уверена, он смог бы выдержать и не такой удар. Однако же Зак поднялся, покачиваясь и тряся головой, как боксер после нокаута, и через пару промахов все-таки двинул «чемодану». Выглядело это ну будто чистое везение!
В эту минуту наконец очухался здоровяк — он заревел как локомотив и кинулся вперед. Зак только подставил ему подножку, и тот исчез среди мусорных баков. Вылез он оттуда уже в таком настроении, что не дай бог — банановая шкура на ухе, памперс на голове и все такое, «Полицейская академия» курит. При чувстве полной безопасности мне было даже немного смешно.
Я поймала себя на том, что слежу за этой дракой с интересом. Зрелище меня развлекало — наверное, потому, что сильно развлекало Зака. Нет, не меня он спасал, не ради меня их колошматил, разумеется — я не настолько глупа, чтобы так думать. Он, видимо, любил драться ради самого процесса, это было заметно. Очевидно, что Зак своими тонкими пальчиками мог взяться за накачанные шейки этих мачо и выдрать глотки до позвоночника. Или стукнуть их головами, чтобы черепа разлетелись, как перезрелые тыковки. Или раскрутить всех троих над головой и зашвырнуть на крышу многоэтажки. Но он дрался… по-человечески как-то. Дозировал силу, чтобы вогнать их в раж и ни в коем случае не испугать. Хотя бы раньше времени. Чтобы они не поняли, с кем имеют дело. И чтобы сохранить иллюзию, что сейчас они растерзают это хрупкое создание в клочья. Вот сейчас. Ну вот сейчас! Он был всего лишь парнишка ста с лишним фунтов весу, которому везет, но это не может продолжать вечно.
«Камикадзе» в очередной раз махнул ножом и торжествующе заорал — на предплечье Зака открылся глубокий порез, и к локтю поползли струйки крови. Выражение лица у того стало озадаченным, но я улыбалась вовсю, чувствуя, что внутри он улыбается тоже. Не улыбается — хохочет. Этой крови не было бы, если бы он сам не захотел. Как шулеры дают выиграть пару раз, чтобы в следующие пять минут обобрать до нитки. Боюсь только, с этих Зак возьмет куда больше, чем поддельный ролекс.
А может, он просто хотел почувствовать запах этой крови.
Он сделал нарочито неловкое движение рукой, и в меня полетели мелкие брызги. Одна капнула на губу. Я облизнулась — не подумав, механически, и язык защипало, но обращать на это внимание было некогда.
В это время Зак притворился, что замешкался от раны, и когда «камикадзе» оказался ближе, всадил его же нож ему в живот. Прозвище оказалось в руку.
Здоровяк был уже совсем рядом, когда Зак обернулся и врезал ему по ушам, потом в солнечное сплетение, а потом — под колено. Давно я не слышала, чтобы кто-то так орал, перед тем как вырубиться.
«Чемодан» наконец начал что-то соображать. Зак стал на здоровяка обоими ногами, как на трофей, потом медленно потянулся — едва слышно затрещали суставы — и так же медленно, по змеиному повернул голову к «чемодану». Его глаза насмешливо сверкали — и не метафорично, а очень даже ярко, будто он наконец дал им волю. Тот сомнамбулически перекрестился, неуверенно, будто не делал этого со времен конфирмации… потом неуверенно шагнул назад, еще раз и помчался так, что подошвы задымились.
— Я посвящаю этот поединок вам, миледи! — провозгласил Зак, кланяясь. — Мой меч служит только вашей красоте!
— У тебя кровь! — сказала я, но это замечание было абсолютно лишним — будто из фильма. И Зак ответил мне в тон:
— О, миледи, это просто царапина.
Я не успела и пискнуть, как он подскочил ко мне, поднял на руки и подбросил в воздух. Правда, поймал, слава богу. Но я все равно пискнула — от неожиданности.
— Ой, блин, — сказал он и осторожно поставил меня на землю. — Тебе же вроде такого нельзя.
— Да ты не стесняйся. Сойдет за естественную смерть, — ответила я, с опозданием сообразив, что не стоит давать таких четких руководств к действию. Но он на это только засмеялся. Потом обшарил карманы этих громил и с удовольствием нашел толстую пачку банкнот. Наверное, мы не были первыми для них в этот вечер.
Но что последними — это уж точно.
Здоровяка Зак добивать не стал, что укрепило меня в мысли, что это было просто развлечение. Как тот же пейнтбол.
Или гладиаторский бой.
— Ты когда-нибудь дрался в «Колизее»? — спросила я. — В смысле, у Монтерроса. Мне кажется, у тебя бы получилось.
Он ничего не сказал и молчал до самого дома. Кажется, я что-то не то ляпнула и этим «чем-то не тем» его достала.
Вот знать бы чем.
Хотя, надо признаться, сегодня это мне не принесло должного удовольствия.
Дома Зак выкинул разорванную футболку в урну, и я увидела, что рана и правда уже почти затянулась. Кровь он смыл под душем, и когда я вернулась с кухни, мазался кремом от загара — тихонько ругаясь, потому что даже со всей суперсилой не мог захватить всю спину.
— Тебе помочь? — спросила я.
Он посмотрел на меня даже не с подозрением, а будто что-то взвешивая. Потом сказал:
— Отвали.
Меня это отчего-то задело.
— Ты так говоришь, будто нужно бомбу обезвредить. Я же не из лучших побуждений предлагаю — ты помог мне, я тебе, все честно.
— Если настаиваешь. Только будь нежной, ладно?
Зак раздраженно ткнул мне в руку тюбик с кремом и повернулся спиной, сложив руки на груди. Будто все еще сомневался, стоит ли мне доверять.
Я не понимала, к чему это все, пока не прикоснулась в его спине.
Его кожа была гладкой, безупречной и обжигающей. Но не это заставило меня отдернуть руку от прилива страха.
Татуировка на ощупь оказалась совсем не татуировкой. Больше всего это походило на черные струны, вшитые под кожу, вот они-то и были горячими, а сама кожа — холодной. От такого контраста мой пульс запрыгал, и Зак это услышал, потому что сказал, не оборачиваясь:
— Если кишка тонка, так и не старайся.
— Делов-то, — прошептала я упрямо и осторожно провела смазанной кремом ладонью по его спине. Нити «паутины» слегка вибрировали, то углубляясь, то поднимаясь, иногда мне казалось, что сейчас они порежут мне руки, но процедура помогала — под кремом кожа становилась почти нормальной температуры и гладкости. Все это время Зак высидел с прямой спиной и только по окончании медленно выдохнул. И только тогда я поняла.
