Егор довольно слабо представлял, в каких условиях живут Темные Властелины. Воображение рисовало нечто зловеще-величественное, с острыми зубцами на черных стенах, смрадное и вместе с тем забитое сокровищами.
Но, с другой стороны, вряд ли человек, владеющий половиной Нифигляндии, не погряз в роскоши.
— Золото там должно быть, — сказал Егор.
— Тогда я остаюсь. Подзаработаю маленько и на дно лягу, — сделал вывод Помело.
— Как знаешь, — гоблин поднялся. — Всем удачи.
— А ты что? — спросил Ганди-Ла у Аэрозэля, когда за Торотом закрылась ведущая на улицу дверь.
— Для меня честь быть Хранителем, и я не променяю ее ни на что, — отчеканил тот, пуча безупречно голубые глаза. — Приказ получен. Приказ должен быть выполнен. Любой ценой.
— А он как выскочит… — гордо сказал Бешеный Соня, комментируя то ли самоустранение Бурбурэля, то ли дезертирство гоблина. — Ничего. Сами умеем. Сражаться и побеждать.
В этот момент в беседу вмешались трое «разбойников».
Егор услышал шаркающие шаги, потом смущенное покашливание, и пропитой голос осведомился:
— Закурить не найдется?
— Не-ет… — жалобно проблеял Егор, повинуясь инстинктам, намекающим, что подобный вопрос обычно является прелюдией к избиению. Но затем вспомнил, что он не жалкий хлюпик, пойманный хулиганами в подворотне, а герой, бьющийся за свободу целого мира. — Нет!
— Жалко для хороших людей курева? — предсказуемо обиделся пропитой. — Мы тебя сейчас…
Егор не успел даже взяться за меч, как в дело вмешались сподвижники. Махот взревел и пустил в ход кулак, более похожий на кузнечный молот. Ганди-Ла выкрикнул нечто гортанное, и под потолком точно зазвенели многочисленные струны. Аэрозэль с неимоверной быстротой вытащил лук и выстрелил несколько раз подряд. Раздался глухой стук, непродолжительный грохот, и все затихло.
— Реальный ответ реальных пацанов, — одобрил случившееся Помело, не шевельнувший и пальцем.
Егор оглянулся.
Один из «разбойников», сжимая в руке короткий нож, лежал на сокрушенном столе, на лице его имелась большая вмятина. Второй, ставший жертвой заклинания, сидел на полу, скорчившись и прижав руки к лицу, и трясся мелкой дрожью. Третий, пришпиленный за одежду четырьмя стрелами, висел на стене между драконьей и медвежьей головами.
— Да, это неплохо, поверь мне, — сказал Яхирон. — А теперь давай отрубим им всем головы!
— Сначала я побеседую с ними по понятиям, — гном поднялся. — Узнаю, на кого работают эти заморыши. Ну что, сявки коротконогие, вы хоть поняли, на кого батон крошить собрались?
Егор с удовольствием последил бы за «беседой», но тут в зал явился хозяин, и пришлось объясняться с ним, да не просто объясняться, а залезть в мешок, где лежало добытое в Некрополе Петрона золото.
Когда переговоры оказались закончены, Помело уже вернулся к столу, а двое «разбойников» принялись снимать со стены третьего.
— Ну что? — спросил Егор. — Стоит их убивать?
— Не нужно, — ответил гном и лизнул ссадину на костяшке. — Это шестерки на службе у Гильдии, если их прибить вот так внаглую, то она зашевелится, задергается, а оно нам надо?
— Гильдии? — оживился Ганди-Ла.
— Ее самой. Их наняла та барышня, которую уволок Бурбурэль, О’Панка ее имя, и с ними же был этот красавец, — Помело указал на валявшегося лицом в стол баргуда. — Что планировалось точно, эти трое не знают, но подозревают, что нужно было кого-то убить.
— Какие сообразительные ребята, — сказал Егор, испытывая неимоверной силы облегчение: жуткая Гильдия оказалась не так уж и страшна, ее посягательства удалось отбить безо всяких потерь. Пятеро убийц, явившихся по его душу, тем или иным путем обезврежены. — А сведения эти верные?
— Верные, — и гном так глянул на «разбойников», что те дружно повалились на колени и принялись кланяться.
— Тогда надо взять еще кувшин пива, и на боковую, — Егор помахал хозяину. — А то завтра с утра у нас подвиги…
Один кувшин превратился в два, потом в три, так что время далеко перевалило за полночь, когда шумная и хмельная компания двинулась на второй этаж, где располагались жилые комнаты.
Объявившийся к самому концу пьянки Аладдин смотрел на Егора укоризненно, но Грачев эти взгляды игнорировал: если СУКА может позволить себе расслабиться, то и герою грех от него отставать.
— Вот эта комната — наша, — сказал тащивший подсвечник Ганди-Ла, когда они добрались до двери с намалеванной на ней семеркой. — И следующая — тоже наша, аж жуть.
— А где… Бурбурэль с девицей кувыркается? — спросил Егор, борясь с заплетающимся языком. — Если он и в сексе столь же мудр, как и в иных… то у его… у него можно поучиться.
— Неприлично подглядывать, — рахива покачал чешуйчатой головой. — И вообще, спать пора…
Он толкнул дверь с семеркой и ввалился в комнату, а за ним последовали гном и эльф, даже в пьяном виде продолжавший сжимать лук с натянутой на него тетивой и наложенной на нее стрелой.
— Нам досталась восьмая, — сказал Егор Бешеному Соне. — Хотя мне сейчас все равно какая, лишь бы лечь…
Поскольку остались в темноте, вход в собственную комнату нашли почти на ощупь. Скрипнули петли, стало видно, что помещение обставлено по фэнтезийным меркам довольно неплохо — три широкие кровати с подушками, а не обычные лежаки, настоящий шкаф вместо сундука, стол у окна, через которое пробивается свет заходящей луны.
— Поспали. Можно и поесть. Или наоборот, — Махот с грохотом бросил дубинку в угол.
— Это верно… — Егор прикрыл дверь, и тут скорее не услышал, а почувствовал движение за спиной.
Не успел испугаться или удивиться, как под лопатку кольнуло нечто острое.
— Вот и все, герой, — сказал в самое ухо шелестящий, неприятный голос.
— Это еще что такое?! — возмутился Аладдин. — Это что за любитель прятаться во тьме?
А Егор с ужасом понял, что Гильдия оказалась куда хитрее, чем он думал, что все, творившееся внизу, было не более чем отвлекающим маневром и что сейчас он не в состоянии предпринять ничего: ни выхватить закачавшийся в ножнах Яхирон, ни отпрыгнуть в сторону, ни сказать что-нибудь возвышенное и гордое, дабы в легендах осталась хотя бы достойная гибель.
Понятно, что убийца, сделав свое дело, вряд ли останется в живых, ведь ему придется иметь дело с разъяренным Махотом, но Егору гибель посланца Гильдии ничем не поможет.
— Э, что? — сердито заворчал Бешеный Соня.
— Стой на месте, здоровяк, — произнес тот же голос. — Одно движение, и он умрет.
Самое удивительное, что помимо голоса Егор не слышал никаких звуков — ни дыхания, ни шороха одежды, словно ожидавший в комнате убийца был вовсе бесплотным.
