Через бесконечно долгую минуту приходит ответ.
От Андреа: «Я не спешу, я буду ждать тебя всю жизнь. Позвони, прошу тебя, ты нужна мне».
Да пошел ты!
Еще одна эсэмэска.
От Риккардо: «В понедельник придет человек, заберет мои вещи. Сложи все в один пакет».
Сердце останавливается…
Как жить дальше? Как смириться с тем, что двери закрылись навсегда? И где взять силы для того, чтобы самой открыть другие двери?
У меня нет таких сил.
Звоню Андреа.
– Я знал, что рано или поздно ты позвонишь. Я лишился сна, я так измучился, я скучаю по тебе.
– Привыкай быть один, это судьба у нас такая.
– Моя судьба – это ты. Да, случился рецидив, это правда, я увлекся. Но ты же давно меня знаешь, знаешь, что я никогда не отличался примерным поведением. Ошибки надо прощать. Это минутная слабость, она больше не повторится, я работаю над этим вместе с моим психотерапевтом.
– Мне все равно, о чем ты рассказываешь своему психологу, это не мои проблемы, я вышла из игры.
– Да ладно тебе, разве можно забыть два с половиной года из-за какой-то ребяческой выходки?
– РЕБЯЧЕСКОЙ ВЫХОДКИ?! – возмущенно воплю я. – Ты думаешь, что говоришь? Идиот, ты не умеешь держать под контролем свои инстинкты. Да ты просто шут гороховый, позор рода человеческого!
– Кьяра, ты так говоришь, потому что сердишься на меня, и ты совершенно права. Но пойми, ты нужна мне. Я только и думаю о том вечере, когда я вернулся с работы, открыл дверь, а ты была уже дома, такая живая, такая желанная. Я понял, что ты – тот человек, с которым я хотел бы прожить остаток своих дней. Кьяра, давай родим ребеночка!
– Что?! Да кто твой психотерапевт? Гомер Симпсон? Ты меня слышишь в последний раз, понятно тебе? Меня больше нет, Кьяра умерла. Отключаюсь.
У меня стучит в висках, на лбу выступили капельки пота.
Еще не хватало, чтобы у меня начались приступы паники!
И что теперь?
Я обречена на одиночество, это меня до смерти пугает. Ни одной живой души рядом, даже работы нет, на которой можно было бы сосредоточиться.
Вдруг вижу себя как будто со стороны: я в комнате со стеклянными стенами, выхода нет, я кричу, но никто меня не слышит.
Звоню доктору Фолли, поскольку ситуация чрезвычайная.
– Извините, доктор, я знаю, что сейчас время ужина, но мне так плохо, и я не знаю, к кому обратиться. Мне кажется, что я умираю. Эта тишина, этот пустой дом, Риккардо ушел, а Андреа надоел мне своими звонками, я просто схожу с ума!
Я не могу признаться, что ездила в Геную.
– Кьяра, это, безусловно, очень трудный момент, своего рода пик абстинентного синдрома, но вспомните, о чем я вам вчера говорил: волна сначала накатывает, а потом разбивается. Вы хорошо сделали, что позвонили мне, а не Риккардо или Андреа, поверьте, это пройдет, хоть сейчас вам это кажется невозможным. Проблема в том, что вы сейчас не работаете, вам трудно отвлечься от навязчивых мыслей. Сделайте вот что: напишите, не задумываясь, на листе бумаги то, что вам хотелось бы сделать, представьте себя главным героем собственной жизни, представьте дом, в котором вам хотелось бы жить, дело, которым вам хотелось бы заниматься, и постарайтесь насытить ваш фильм деталями, так чтобы он стал казаться вам реальным. Доверьтесь новым перспективам, новым образам, которые вам приятны, создавайте позитивные отношения, найдите новых друзей, новых поклонников, придумайте себе насыщенную жизнь. Кьяра, постарайтесь выйти из порочного круга, в котором вы оказались. Вам потребуется сила воли и время, но этот путь можете проделать только вы. И, однажды преодолев этот перевал, вы поймете, что ваша жизнь стала такой, какой вы всегда хотели, она больше не зависит от призраков прошлого, которые так долго держали вас в плену. Вы станете полноправной хозяйкой своей новой, радостной жизни.
Поступаю так, как он посоветовал: беру листок и начинаю писать, что бы мне хотелось сделать.
Прошло два часа, а я написала только одну фразу: «Выйти замуж за Риккардо».
Утром получаю эсэмэску от Андреа: «Зачем нам все эти страдания, когда на улице светит солнце?»
Покупаю газету с объявлениями о работе, – может, кому-то требуется неквалифицированная рабочая сила. Если мне удастся занять день изнурительным ручным трудом, голова освободится.
Телефонный звонок.
– Алло, папа! – В моем положении я, можно сказать, рада его слышать.
– Привет, милая, как твои дела?
– Хорошо, я тебя отлично слышу, ты где?
– Я в Милане, поэтому и звоню тебе.
О боже! В мыльных операх неожиданные повороты сюжета принято растягивать на тридцать серий.
– Я хотел пригласить вас поужинать вечером. Тебя, Сару и Гайю Луну.
И что мне сказать? Что у нас всех ветрянка? Что он ошибся номером? Если я скажу Саре, что он в Милане, она из дому не выйдет, пока МИД Италии официально не сообщит, что отец вернулся на Кубу.
– О! Какой приятный сюрприз, папа! Так, говоришь, сегодня? Даже не знаю, свободна ли Сара сегодня, надо ее спросить.
– Сразу какие-то отговорки! Вообще-то, я угощаю, и, потом, мы так давно не виделись, сколько, год? Два?
– Пять лет, папа, ты не видел Сару пять лет.
– Боже, как летит время! Гайя Луна придет, я ей позвонил. Сообщи мне, придет ли твоя сестра. Встречаемся в девять в «Савини».
Да, дела!
«Савини» – один из самых дорогих и пафосных миланских ресторанов.
Должно быть, отец собирается сказать нам что-то очень важное.
– Алло, Сара, сегодня вечером бывшие коллеги устраивают ужин в мою честь, ты пойдешь со мной? Мне что-то не хочется идти одной, настроение плохое.
– Не могу, собираю вещи.
– Пожалуйста, всего-то на пару часов. Если хочешь, завтра я тебе помогу, все равно мне делать нечего.
– Уф… ну ладно. Во сколько?
– В полдевятого у моего дома. Принарядись, это приличное место.
Я, пожалуй, надену мотоциклетный шлем.
Сара приходит без опозданий, звонит в домофон. Спускаюсь во двор.
Мне совсем не хочется идти на этот ужин, но еще хуже будет, когда Сара поймет, куда я ее привела. Даже подумать страшно!
– Ну, куда идем?
– В «Савини».
– Ничего себе! Видно, тебя там ценили.
– Да, знаешь… адвокатская контора…
– И этот козел тоже будет?
– Нет, этот козел – нет…
«Будет другой», – мрачно думаю я.
Кое-как припарковавшись, заходим в галерею Витторио Эмануэле, за десять метров от ресторана я останавливаю Сару:
