Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
3
В своей книге «Самоубийство» (С. 272) бывший советский капитан Резун с удовольствием пишет: «Министр иностранных дел Риббентроп заявил на процессе, что война Советскому Союзу была объявлена. Советские обвинители это категорически отрицали. Доказательство у советских обвинителей стандартное: а где документ?
Риббентроп: так наш же посол в Москве фон дер Шуленбург ранним утром 22 июня 1941 г. вручил Молотову соответствующие документы!
Наши: не было такого!
Риббентроп: а я, кроме того, лично в тот же момент в Берлине вручил также документы вашему послу Деканозову.
Наши — свое — не было такого. Не можем мы никакого документа найти, а раз так, значит, нам его не вручали, а раз не вручали, значит, война не была объявлена.
И в приговор вписали: „22 июня 1941 года Германия без объявления войны…“»
Ну что тут скажешь? Как всегда, расчет на обывателя. Одно дело, говорил бы Резун, а другое, когда говорит «Суворов», да еще в прошлом отличник боевой и политической, рьяный коммунист. Да вот только аргумент у этого отличника какой-то странный… Как нож в спину. А ведь часто, очень часто он повторяет слово «наши». Да только лондонский пес ему «свой», ибо его правда, как всегда, выглядит обычной мерзостью. И вот почему: 17 июня 1941 г. Гитлер отдал окончательный приказ о нападении на СССР 22 июня в 3 часа 15 минут.
21 июня 1941 г. Молотов пригласил к себе германского посла и вручил ему копию заявления по поводу нарушения германскими самолетами нашей границы.
Шуленбург уклонился от ответа, сославшись на отсутствие информации из Берлина. При том, что 22 июня в 1 ч. 17 мин. он докладывал туда о своем разговоре с Молотовым. И только в 5 ч. 30 мин. утра Шуленбург по поручению своего правительства передал советскому правительству НОТУ. Ту самую, о которой мы уже говорили.
Правда, советский посол в Берлине Деканозов получил меморандум немецкого правительства в 4 часа утра.
Следовательно, в любом случае нападение Германии на Советский Союз началось без объявления войны…
Брестская крепость находилась на направлении главного удара вермахта. Против нее действовали две пехотные дивизии 12-го армейского корпуса (31-я и 34-я) и непосредственно 45-я пехотная дивизия 53-го армейского корпуса противника.
Русский писатель Б. Л. Васильев в избранной публицистике по этому поводу задает один очень существенный вопрос: «Зачем штурмовать старую, не приспособленную к обороне крепость, имеющую считанное количество ворот и, по сути, являющуюся мышеловкой для собственного гарнизона? Да выделите для этого подвижные группы, поставьте против ворот танки или хотя бы кинжальные пулеметы, захватите валы внешнего обвода — и все.
Крепость после этого маневра можно даже не бомбить и не расстреливать артиллерией: ее защитники все равно ничего не могут предпринять. И уж тем более бессмысленно атаковать крепость в лоб с запада: достаточно поставить там заградотряды с подвижными бронерезервами. Немецкие историки и генералы оправдывают безграмотное решение тем, что крепость-де могла держать под огнем шоссе и железную дорогу, но ведь в крепости практически не было сколько-нибудь солидной артиллерии, кроме (…) 131-го артполка, прижатого к берегу Буга и разгромленного первым же артналетом. Что, германская разведка не знала об этом?
В это нельзя поверить: артиллерийские позиции легко засекаются воздушной разведкой, а ведь немецкие самолеты беспрепятственно летали над нашей территорией, как, впрочем, и наши над территорией потенциального противника. А тут опытнейшие и талантливые военачальники германского вермахта совершают ошибку, за которую им пришлось дорого заплатить.
Нет, тут дело не в безопасности дорог и даже не в ошибках, недопустимых для боевых офицеров. Существовала какая-то особая причина, заставившая виднейших полководцев вермахта — командующего армейской группой „Центр“ фельдмаршала фон Бока, командующего 4-й армией фельдмаршала фон Клюге и командующего 2-й танковой группой генерал-полковника Гудериана (имена-то какие!) — пойти и против законов военного искусства, и против собственного богатого опыта, и даже против элементарного здравого смысла: отдать приказ о штурме крепости в лоб. И такая причина есть».
А вот вам и простой ответ: «Дело в том, что задача захвата крепости возлагалась на 45-ю пехотную дивизию. Это была далеко не обычная дивизия: она комплектовалась из жителей Верхней Австрии, то есть земляков самого фюрера Адольфа Гитлера. Она первой вошла в Варшаву, первой — в Брюссель и первой — в Париж; немцы уже привыкли к тому, что ее марш открывал парады в побежденных столицах Европы. Захват Бреста давал немного пищи для восторга: немцы уже привыкли к победам и более крупного масштаба. Но захват именно 45-й дивизией первой советской „крепости“ для геббельсовской пропаганды мог оказаться сенсацией: ведь обыватель само название „крепость“ воспринимает с ликованием, что позволило бы притушить сомнения тех немцев, которые по личному опыту знали, что с Россией лучше не связываться».
Но именно такой была вся война Германии против России, когда серия сенсаций должна была, разрушив великое государство, потрясти весь мир и все человечество. Но именно оборона Бреста предсказала поражение Гитлера!
* * *
По мнению Гейнца Гудериана, Гитлер «ясно осознавал ту опасность, которая нависла над Европой и всем Западом со стороны коммунизма, который нашел свое воплощение в Советском Союзе и который стремится к мировому господству. Он знал, что такого мнения придерживается большинство нашего народа, даже очень многие порядочные европейцы во всех странах. Совсем другим вопросом являлась выполнимость этих его идей в военном отношении.
Он все больше и серьезнее начинал думать о планах войны с Россией. Но его необыкновенно богатая фантазия приводила к тому, что он недооценивал всем известную мощь Советской державы. Гитлер утверждал, что моторизация наземных и воздушных сил открывает новые перспективы на успех, которые нельзя сравнить с перспективами, имевшимися когда-то у шведского короля Карла XII и Наполеона. Он утверждал, что мы можем рассчитывать на то, что при успешном нанесении первых ударов по противнику его советская государственная система рухнет. Он надеялся далее, что русский народ воспримет тогда идеи национал-социализма. Но когда началась война, случилось много такого, что помешало этому повороту. Плохое обращение с населением оккупированных областей со стороны высших партийных инстанций, стремление Гитлера распустить русскую империю и присоединить к Германии большую часть территории России — все это сплотило всех русских под знаменем Сталина. Они сражались против иностранных захватчиков за „матушку Русь“. Одной из причин этого являлось неуважение других рас и народов. (…)
Война в России сразу же выявила истинные силы и потенциальные возможности Германии. Но Гитлер не сделал из этого соответствующего вывода, он и не думал о приостановлении или, на плохой конец, об ограничении военных действий; он продолжал свою безрассудную авантюру. Гитлер хотел добиться низвержения России беспощадной жестокостью».
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
